[Чего хотим мы при чтении какой-нибудь книги?] (Бехер И. Перевод Кацевой Е.)

(Из книги "Поэтический принцип", 1957)

Мы хотим после чтения книги стать другими.

[Чего хотим мы при чтении какой-нибудь книги?]

Чтению нужно учиться - об этом мы уже говорили; чтение - искусство, которому нужно обучать не только читателя, но и писателя, и самого себя. Кто овладел этим искусством, тому при чтении одной книги вспоминаются многие другие, и образы, которые он находит в читаемой книге, побудят его обратиться к образам из других книг и сравнить их. При чтении какого-либо сонета, например, поэтически образованный человек вспомнит сонеты Шекспира и начнет сравнивать, задумается над многообразием построения сонета и, возможно, даже откроет звучание нового тона в мировом оркестре. Но как можно услышать этот новый тон, если не знаешь голосов, объединенных в мировом оркестре? Как легко удается ловкому кропателю стихов сбить с толку необразованного читателя и ввести его в заблуждение, выдав свою писанину за искусство. Мы сами, писатели, зачастую становимся плохими читателями, невнимательными, нетерпеливыми; в той мере, в какой мы становимся такими плохими, невнимательными, нетерпеливыми читателями, мы причиняем себе как поэтам значительный вред. Как много прекрасного, чудесного, волшебного мы отняли у себя. Более того, само наше искусство теряет в глубине и многообразии.

Фото Богданова В.

Сегодня читатель не такой, каким он был вчера и каким будет завтра, а тем более послезавтра, в будущем. Нужно учитывать это изменение, чтобы правильно судить о литературных произведениях. Кто относится к читательской массе как к величине постоянной, тот легко удовлетворится дешевыми и неумелыми поделками, считая, что это соответствует вкусу читателя и достаточно хорошо для него. Какая ошибка, какой самообман, как это вводит в заблуждение писателей и самих читателей! То, чем читатель еще удовлетворился сегодня, он - разумеется, при определенных общественных предпосылках - не примет больше завтра, а послезавтра найдет подобные поделки плохими и даже отвратительными. Мы живем в этих определенных общественных условиях, которые изменяют читателя и при которых уровень его развития постоянно повышается. Конечно, это не означает, что больше нет отсталых читателей, чьи потребности тоже должны быть удовлетворены. Если говорят, нужно "смотреть народу в рот", это значит также, что нужно знать, как образуется и преобразуется вкус читателя. Наибольшие шансы устоять при этом постоянном росте образованности имеют те произведения, которые мы можем считать мастерскими и совершенными. Они останутся и войдут в произведения потомков. Другие же могут еще какое-то время сохраниться, если они представляют собой ценность как музейные экспонаты, но жизнь с шумом несется дальше, дальше, дальше.

Фото Богданова В.

Каждый писатель, описывая свое прошлое, делает из него легенду, и этот прием, думается мне, вполне реалистичен, ибо если попытаться описать детство таким, каким оно было, то обесцвеченное таким образом детство будет прежде всего скучным и затея эта потерпит неудачу. Когда писатель пишет о своем детстве, мы прежде всего хотим знать, какими глазами писатель, прошедший с тех пор "испытание жизнью", видит собственное детство и какие уроки он извлек из него. Таким образом, мы ожидаем от писателя особого изображения детства, и, давая нам возможность по-особенному пережить его детство, он показывает нам и наше детство в новом свете, неназойливо учит нас видеть его другими глазами.

Чего хотим мы при чтении какой-нибудь книги? Мы хотим после чтения книги стать другими, чем были до этого. Мы хотим преобразиться, духовно обогатиться, хотим почувствовать, что выросли, поумнели, или, проще говоря, что книга нам что-то дала. Да, книга должна что-то дать. Книга может также дать что-то, лишая чего-то. Если она лишает нас предубеждений, она уже что-то дала нам, а именно: больше ясности, больше знаний, чем у нас было прежде. Есть книги, которые не только лишают нас чего-то, но и захватывают в такой степени, что мы чувствуем себя потрясенными и думаем, что после этого мы уже не сможем больше жить или не сможем жить по-прежнему. Такие произведения меняют наши представления о людях, в которых мы твердо верили и которые, как мы думали, составляют неотъемлемую часть нашей жизни. Каждый писатель, каждый поэт, в котором жив дух поэзии, в неустанном труде стремится создать творения, потрясающие душу, и в той мере, в какой его стихи, его образы исполнены жизни, он сам подвергается силе воздействия, исходящей из его творения. Жаль поэтов, чьи произведения оставляют нас неудовлетворенными. Жаль их еще и потому, что они наносят ущерб поэзии и обескураживают читателя в его попытках приобщиться к поэзии.