Книга, не дошедшая до читателя (Корыстин С.)

Эта книга мне попалась у букинистов. Она была без переплета. Сразу бросилось в глаза, что название на титульном листе не соответствует тому шрифту, которым она набрана. На титуле стояло: "Новый сборник писем Л. Н. Толстого. Собрал П. П. Сергеенко. Под редакцией А. Е. Грузинского. С 10 портретами и многими автографами" (М., 1912). Но вот я встретился с еще большей неожиданностью - я обнаружил вклейку в полстраницы с необычным текстом. Вот что было напечатано на ней:

"Книга эта, вышедшая в начале октября 1911 г., спустя несколько дней была арестована по постановлению Московского Комитета по делам печати с возбуждением против издательства судебного преследования. Московская Судебная Палата постановила, не привлекая к судебной ответственности, уничтожить четырнадцать писем (Приговор 22 декабря 1911 г. по 2-му уголовн. департаменту).

Издательство выпускает вновь книгу с изъятием перечисленных в приговоре писем, как о том отмечено на соответствующих страницах.

1912 г. Февраля 8".

Купив книгу, я решил найти изъятые письма, прочитать их, выяснить причину ареста книги, а также узнать, кому эти письма были написаны и в каких отношениях с Л. Н. Толстым были эти люди. Книга заинтересовала меня и тем, что в ней были напечатаны редко публикуемые автографы Толстого и его портреты, оригинально исполненные художником В. И. Россинским, автором известного альбома "Последние дни жизни Л. Н. Толстого". Но больше всего меня интересовали исчезнувшие письма, и я приступил к поискам.

Книга, после изъятия из нее "приговоренных" к уничтожению писем, выглядела необычно. Пробелы были заполнены коротенькими справками об этих письмах и строчками с рядами точек. Не осталось никаких намеков на то, кому адресованы письма: в коротких справках названы лишь их порядковые номера и страницы, на которых они были напечатаны. Как искать вырезанные из книги письма, не зная фамилий адресатов?

Перелистывая книгу, я обнаружил в конце алфавитный список адресатов с указанием против их фамилий номеров писем. Может быть, адресаты из списка не были вычеркнуты? Проверил, и моя догадка подтвердилась: их фамилии уцелели. И я по номерам писем легко определил, кому они были адресованы, а затем нашел письма в девяностотомном Полном собрании сочинений JI. Н. Толстого.

Оказалось, что это были ответы на письма различных по возрасту, образованию и положению в обществе людей. Вопросы, с которыми они обращались к Толстому, мучили и его самого и затрагивали те или иные стороны его мировоззрения. В письмах этих людей были не только вопросы о смысле жизни, о справедливости, но и критика, осуждение всего того, что осуждал и Толстой. Поэтому он радовался им и отвечал на них обстоятельно, добиваясь простоты изложения.

Самое раннее из изъятых писем, адресованное М. А. Энгельгардту, датировано 1883 годом, когда Толстому было пятьдесят пять лет, а 7 ноября 1909 года, когда он писал Полилову последнее из этих четырнадцати писем, ему шел восемьдесят второй год. Между датами первого и последнего письма прошло двадцать шесть лет, срок в жизни достаточный для того, чтобы человек мог проверить правильность пройденного пути и, если обнаружится надобность, произвести, как говорят, "переоценку ценностей". Но убеждения Толстого, выстраданные в тяжких раздумьях, за двадцать шесть лет не подверглись изменениям, они лишь окрепли. В этом убеждаешься при чтении четырнадцати найденных писем. В них - квинтэссенция мировоззрения писателя. Это и было основной причиной их уничтожения. Цензоры знали, что делали...

Михаилу Александровичу Энгельгардту, когда он получил письмо Толстого, было двадцать два года. Поселившись в имении отца, куда был выслан из Петербурга за участие в студенческих выступлениях, молодой Энгельгардт занялся журналистикой, выступал в печати по сельскохозяйственным, экономическим и другим вопросам. Прочитав в 1882 году напечатанную в газете "Русь" статью "О церкви и расколе" К. С. Соловьева, Энгельгардт послал в газету свои возражения, где подверг критике правовернохристианское содержание статьи. И. С. Аксаков напечатать работу Энгельгардта отказался, сославшись на то, что она "неудобна для печати по резкости выражений и запальчивому тону...". Отвечая ему, Энгельгардт писал о своем отношении к церкви, ее учению, которое он считал "гнусным, лживым, богохульным, страшно вредным", а церковнослужителей "нечестивым скопищем лицемеров по профессии, именуемым русским духовенством". Энгельгардт послал Аксакову еще одно письмо, содержащее резкую критику церковного вероучения, на которое ответа не получил.

В поисках подтверждения своей правоты в прервавшейся полемике со славянофилами Энгельгардт 10 декабря 1882 года обращается к Толстому и просит прочитать приложенную к письму статью "По поводу статей г. Соловьева" и "высказать о ней свое мнение". В следующем письме, написанном в конце декабря 1882 года, Энгельгардт благодарит Толстого за ответ, который, как писал он, "уничтожил последние сомнения в том, что я стою на верном пути". Прилагая к этому письму переписку с Аксаковым, Энгельгардт отмечал, что в письмах "дальнейшее изложение моих мнений; я бы желал знать, как Вы отнесетесь к ним". Толстой отнесся к письму Энгельгардта и к его переписке с Аксаковым с вниманием и был даже обрадован, так как, по его мнению, так писать мог только человек одних с ним убеждений и взглядов. Ответ Льва Николаевича в составленном П. А. Сергеенко сборнике занимал тринадцать страниц. Отвечая на вопрос Энгельгардта о том, надо ли бороться со злом насилием, писатель излагал свое учение о непротивлении злу насилием. Почти все письмо Толстого состояло из доказательств того, что зло порождает новое зло и оттого увеличивается и растет, и что для изжития зла надо на него отвечать добром.

Письмо это Толстым послано не было. Дело в том, что переписка с Энгельгардтом велась в один из тех периодов обострения семейного разлада, когда он особенно болезненно переживал свое одиночество и непонимание близкими его мировоззрения. Вот почему, приняв Энгельгардта за своего единомышленника, он писал так возмутившие позднее Софью Андреевну строки: "...вы не можете и представить себе до какой степени я одинок, до какой степени то, что есть настоящий "я", презираемо всеми окружающими меня". Впрочем, Софья Андреевна прочла это много позже, а не отправил письмо сам Толстой, после некоторого раздумья решивший, очевидно, что жаловаться незнакомому человеку на близких людей нехорошо. В письме, как я говорил, была изложена основа учения о непротивлении злу насилием и поэтому в 1884 году оно было размножено Чертковым с согласия Толстого на гектографе.

Энгельгардт расходился с Толстым в главном: "По моему мнению, бороться со злом нужно и должно". И далее он писал: "Не знаю, как вы отнесетесь ко мне. Очевидно, мы, расходясь в таком важном пункте, стали бы различно действовать в практическом случае восстания или чего-нибудь подобного". Толстой был огорчен этим письмом. Пути их разошлись.

Следующее, изъятое из книги письмо за № 84 было адресовано Дмитрию Александровичу Хилкову. Он происходил из богатой аристократической семьи, имел титул князя. Окончил привилегированное военное учебное заведение - Пажеский корпус, был участником русско-турецкой войны, принимал личное участие в боевых операциях и считался храбрым офицером. Мучительные раздумья об узаконенности убийства во время войны привели полковника Хилкова к решению выйти в отставку. Поселившись на хуторе, Хилков распродал крестьянам по самой низкой цене полученные от матери 400 десятин земли, оставив себе участок в три десятины, который обрабатывал сам. Эти поступки были следствием знакомства Хилкова с заграничными изданиями запрещенных в России произведений Толстого. Прочитав изданную во Франции его книгу "В чем моя вера", Хилков отходит от церкви, отказывается от соблюдения церковных обрядов. Он вступает в брак без венчания, а позднее отказывается крестить детей. Чтобы пресечь влияние Хилкова на крестьян, духовенство и местные власти сослали его с женой на пять лет в Закавказье. А там их постигла еще большая, чем сама ссылка, беда, виновницей которой стала мать Хилкова: она отобрала у родителей детей.

Толстой, состоявший с Хилковым в длительной переписке, будучи знаком лично, принимал в нем большое участие. Он хлопотал о возвращении детей, обращался с письмами к матери Хилкова и к царю. Однако хлопоты были безрезультатными.

Главным содержанием писем Льва Николаевича к Хилкову явилась критика церковного вероучения. Перечитывая их переписку, можно заметить, что расхождения Хилкова с Толстым начались именно с учения о непротивлении злу. Отвечая на одно из писем Хилкова, Толстой 19 января 1891 года писал: "Вы говорите: нельзя любить Ирода. Не знаю. Но знаю и Вы знаете, что надо его любить". Следовательно, Хилков еще до 1891 года заявил Толстому, что злодеев любить нельзя. Между тем любить любящих тебя, т. е. отвечать добром на добро, Толстой считал делом не трудным и даже не таким нужным, как любить злодеев, врагов своих. Лев Николаевич, относившийся с большим вниманием к взглядам Хилкова, долго не хотел верить в серьезность разногласий с ним. 15 мая 1893 года он писал Хилкову, что его радует их согласие и жаловался, что тяготится "своей жизнью среди развратной, бессмысленной роскоши" и завидует ему. Письмо, помещенное в сборнике, датировано 1895 годом. Постепенно писателю становилось ясно, что расхождения серьезны и что у него еще одним последователем становится меньше. В феврале 1901 года Толстой получил от Хилкова письмо, в котором были перечислены все их расхождения. К этому времени Хилков отходит от религиозно-нравственного учения Толстого и окончательно утверждается в мысли о необходимости и неизбежности насильственного изменения существующего строя. Возвратившись в 1905 году из-за границы, он написал брошюру "Революция и сектанты", в которой подверг резкой критике учение о непротивлении злу.

Третье по счету, а по порядку 88-е изъятое письмо было адресовано профессору Краковского университета Марианну Эдмундовичу Здзеховскому, который просил Толстого написать предисловие к своей статье. В этом письме, датированном 10 сентября 1893 года, Толстой высказывал мысли, изложенные им ранее в напечатанной за границей статье "Христианство и патриотизм". Что касается статьи Здзеховского, то ее Толстой оценил как прекрасную, хотя в ней автор возражает против многих положений русского писателя.

В сборнике было также письмо № 162, которым Толстой 25 марта 1905 года отвечал служившему в Петербурге лакеем крестьянину Михаилу Даниловичу Суворову. Суворов спрашивал: "Скажи, Великий Патриарх, долго ль многонаселенные серые серьмяги тащить будут перекувыркнутую телегу?"

Толстой писал, что ответы на эти вопросы можно найти в его статьях и приводил их названия. Главным содержанием этого послания стала критика общественного строя.

О письме Суворову, названном "Как освободиться рабочему народу? Письмо к крестьянину", Лев Николаевич после прочтения в кругу близких сказал: "Это мое исповедание веры, которое я выразил самым общедоступным образом". Статья под таким заглавием была опубликована Чертковым в Англии.

17 апреля 1909 года Толстой получил письмо от студента И. Крутикова с вопросом о его отношении к праву и нравственности. Ответ студенту о сущности права переделывался и переписывался Толстым более двадцати раз.

Последним, изъятым из сборника, было письмо № 216, написанное Толстым 6-7 ноября 1909 года Петру Александровичу Полилову в ответ на его письмо и статью о Генри Джордже. Учение Генри Джорджа интересовало Толстого на протяжении многих лет, и поэтому публикации Полилова о земельном вопросе в теории Джорджа он был рад, оценив ее, как "прекрасную статью, так ярко и сильно выставляющую сущность дела". Толстой советовал Полилову познакомиться с Николаевым, переводчиком и сторонником учения Генри Джорджа. Вскоре обнаружилось, что письмо и статья были написаны не Полиловым, а дочерью Толстого Татьяной Львовной, а Полилов - это придуманный ею псевдоним. Скрывшись за вымышленным именем, она надеялась получить от отца объективную оценку своей статьи.

Такова история одной из книг.