Ни дня без книги (Жаров Михаил. Беседу вел Лавров В.)

Это было, кажется, последнее интервью, которое Михаил Иванович Жаров дал при жизни. Каждый раз, когда я поднимался на шестой этаж высотного дома на Котельнической набережной, испытывал особые чувства.

Работать с ним было приятно, но очень нелегко.

- Давайте еще раз пройдем этот эпизод, - предлагал Михаил Иванович. И мы (уже в который раз!) его "проходили", читали по ролям. Я произносил вопросы. Мой собеседник читал вовсю, со всеми непередаваемыми нюансами жаровских интонаций.

- Стоп! - волновался актер. - Это не мой стиль, не мой темперамент. А эту сцену надо повернуть иначе, сделать интересней. Давайте сначала!

И мы начинали сначала... Тяжелобольной 82-летний человек находил в себе силы для продолжения работы. Она прерывалась лишь появлением Майи Лазаревны, жены Михаила Ивановича. Она говорила, что пришел врач или что пора принимать лекарства. Жаров с неудовольствием отрывался от "эпизода".

Думаю, что именно эти качества - необыкновенная требовательность, трудолюбие помогли в полной мере раскрыться замечательному актерскому таланту Жарова. Таланту, который щедро дарил радость всякому, кто с ним соприкасался.

- Михаил Иванович! Как-то в нашем разговоре вы сказали: "Я не представляю свою жизнь без книги!" Не могли бы вы остановиться на этом подробнее.

Жаров М.И.

- Книга мне нужна в двух случаях: когда я работаю и когда отдыхаю. За долгую творческую жизнь кем только не доводилось мне быть в кино или на театральной сцене: опричником Малютой Скуратовым, хулиганом-убийцей Жиганом (это имя даже стало нарицательным!), помещиком Смирновым, милиционером Анискиным, шофером Зачесовым, партизаном Русовым, королем Людовиком XI... Артист должен знать жизнь тех, кого ему приходится играть на сцене. Чтобы дать правдивый, полнокровный характер своего героя, надо уметь постичь его психологическую сущность. Книга в этом случае незаменима. Но не стоит к книге подходить лишь утилитарно. Любое серьезное чтение - тренировка ума и сердца. Книга как хлеб, без которого нельзя жить.

- Вы были сыном печатника. Не отсюда ли началась ваша тяга к книге?

- В ноябре 1913 года, в возрасте тринадцати лет, я впервые отправился в типолитографию Р. В. Бахмана, что находилась на Сущево-Казанской улице, и начал работать как ученик наборщика. Впрочем, подрабатывал я лет с восьми-девяти во время летних школьных каникул. Сначала упаковщиком на фабрике искусственного чая "Ф. С. Куралин и сыновья". Это было рядом с нашим домом на Самотеке, во 2-м Волхонском переулке. Официально на фабрике числилось тридцать рабочих, но почти все дело держалось на труде мальчишек. Сам я получал двадцать копеек в день. Много лет спустя, играя роль Храпова в "Вассе Железновой" в Малом театре, я кое-что перенял от своего бывшего "хозяина и благодетеля". Так пригодились детские впечатления. В десятилетнем возрасте попал я в книжный магазин Анзимирова, издателя популярной газеты "Копейка". В мои обязанности входила рассылка бандеролей. Впрочем, обязанностями я нередко пренебрегал, зачитываясь книгами, во множестве вокруг находившимися. Прочитанное будило воображение. Я живо представлял себя на месте героев. Во дворе нашего дома я организовал "труппу", где был и актером и режиссером. Зрители - наши папы, мамы, сестренки - принимали спектакли на "бис"! Вот так и возникла эта связь - книга и театр. Без любви к чтению я не был бы актером.

Хотя я и закончил высшее городское училище, но мне хотелось знать больше. Я занялся самообразованием, каждую свободную минуту проводил с книгой. Посещал воскресные лекции в епархиальном доме в Лиховом переулке. Особенно меня подкупало то, что после лекций ребятам бесплатно давали по две-три книжечки издательства "Посредник".

- В каком театре вы побывали впервые?

- В театре Корша. Здесь я увидел "Недоросля" Фонвизина, "Ревизора" Гоголя, шекспировскую "Двенадцатую ночь". Вскоре стал участвовать в массовке в оперном театре С. И. Зимина. Ставили "Капитанскую дочку" по Пушкину. Играл бесплатно, за контрамарку. Но самое главное - я дышал воздухом театра, общался с актерами. Вот тогда я понял, что без театра не могу жить. Позже я занял место помощника режиссера- администратора с окладом пятьдесят рублей в месяц...

- Да, Михаил Иванович, ваш путь на сцену начался очень рано...

- Действительно, я хотел играть, хотел "учиться на актера". Но меня не приняли в школу Малого театра. Случилось это в 1916 году. Причиной отказа было мое жуткое волнение перед приемной комиссией, которую возглавляла В. Н. Пашенная. Лишь спустя 22 года я был зачислен в эту замечательную труппу. Так же не удалось попасть и в Художественный театр. Вот и пришлось возвращаться в оперу Зимина.

- Зато здесь вам довелось слушать Шаляпина...

- И получить курьезный автограф на его фотографии: "Мише Жарову, который, я верю, не строил мне рож! Ф. Шаляпин". Дело в том, что я из-за кулис наблюдал за Федором Ивановичем. Он исполнял Мефистофеля в "Фаусте". Я страшно переживал. И это отражалось на моем лице. Шаляпин заметил меня и решил, что я его передразниваю... Пришлось оправдываться.

- В вашей обширной домашней библиотеке немало книг с дарственными надписями. Какие для вас наиболее памятны?

- Мне посчастливилось дружить со многими писателями:

А. Толстым, Б. Лавреневым, И. Эренбургом, К. Треневым, Л. Шейниным, Н. Погодиным, В. Катаевым, В. Ардовым, К. Паустовским... Храню их книги, прекрасные письма. Надписи разные: дружеские, серьезные, смешные. Всеволод Вишневский преподнес мне "Оптимистическую трагедию", сделав на ней надпись: "Матросу Жарову с творческим огнем и уверенностью в его российском таланте. Вс. Вишневский. Ленинград. 18 авг. 1933". Это память об исполнении роли матроса Алексея в первой постановке "Оптимистической трагедии" в Камерном театре. В 1943 году в кинофильме "Во имя Родины" (экранизация пьесы К. Симонова "Русские люди") я сыграл роль Глобы. Константин Михайлович, замечательной души человек, мой большой друг, на этой книге сделал мне теплую надпись. Другой автограф - на экземпляре пьесы "Так и будет". Симонов написал: "Привет тебе, Миша, фронтовой причем".

С книгами у меня связано много воспоминаний. Одно из них относится к талантливому режиссеру и сценаристу Л. З. Траубергу. У него - выдающаяся библиотека приключенческой литературы. Он сумел собрать удивительную по полноте коллекцию - от дешевых бульварных выпусков о похождениях Ната Пинкертона и Ника Картера до солидных многотомных изданий. Причем на разных языках. Однажды я с большим трудом раздобыл все выпуски лубочного романа "Разбойник Чуркин". Эти книги зачитывались до дыр и поэтому стали редкостью. Похвалился находкой. Леонид Захарович сначала иронически улыбнулся, а затем серьезно сказал: "Молодец! У тебя есть нюх! В каждом, даже самом плохом детективе имеется крупица талантливой выдумки!" Приятно вспомнить, что для меня он сделал исключение: давал читать книги из своей библиотеки. "Только ставь на место!"

- Ваши библиофильские пристрастия, Михаил Иванович, хорошо известны. У меня хранится билет одного из московских клубов, где среди выступающих с рассказами о раритетах значится и ваше имя. "Самая маленькая книга в мире" - так было названо ваше выступление... Не могли бы вы рассказать о ваших библиофильских интересах?

- Я собираю миниатюрные издания. Они дороги мне, как произведения добрых и талантливых людей: наборщиков, печатников, переплетчиков. Что касается "самой маленькой в мире" - это преувеличение, точнее - преуменьшение. Хотя у меня и есть издания, которые можно читать только с лупой, но они, к сожалению, не образцовые среди мини-изданий. И все же я могу продемонстрировать немало настоящих редкостей. Среди них особенно дорога мне изящная книжечка "Евгений Онегин, роман в стихах. Сочинение Александра Пушкина. Издание третье. Санкт-Петербург. 1837". Это издание, как известно, увидело свет благодаря В. П. Полякову - приказчику книжного магазина Ильи Глазунова. Он подал совет Пушкину издать серию его сочинений в миниатюрном формате, по примеру английского выпуска Шекспира. Поэту мысль пришлась по душе. Глазунов напечатал в типографии "Экспедиции заготовления государственных бумаг" пять тысяч экземпляров этой красавицы- книжечки. Она стала последним прижизненным изданием великого поэта. Вообще, к Пушкину у меня отношение особое. Вот здесь, около моего рабочего стола, на полочке, всегда под рукой изящное издание стихотворений А. С. Пушкина, вышедшее в Москве в 1974 году. Если я устану от работы или чем-то расстроюсь, возьму в руки эту книгу, прочту несколько страниц и сразу успокоюсь.

Всем, что я достиг как актер и человек, я обязан величайшему творению ума и рук человеческих - книге.