Книгоград (Давид Кугулыпинов)

    Давид Кугулыпинов    
        
       Книгоград 

В моем шкафу теснится к тому том, 
И каждый том на полке - словно дом, 
Обложку - дверь откроешь второпях - 
И ты вошел, и ты уже в гостях... 
Как переулок - каждый книжный ряд, 
А весь мой шкаф - чудесный Книгоград. 
Когда ты будешь в этот город вхож - 
Из Прошлого в Грядущее пройдешь, 
Заглянешь в страны и во времена: 
Любая книга - время и страна... 
Здесь, в комнате моей, из года в год 
Все человечество в ладу живет

 Перевод с калмыцкого Ю. Нейман 

Читая гарсиа лорку (Михаил Фильштейн)

          Михаил Фильштейн

         Читая гарсиа лорку
 
                    1. 

На красном облаке скачет в синей тужурке вечер. 
Звездный полог набросив, спешит ему ночь навстречу. 
Семь романсеро - встреча. Закат горит на ветру. 
Каждому, как жар-птица, дарит он по перу. 
Луч в окне замирает... Звезды падают с горки... 
Словно бубен, стучится в сердце песня по Лорке.

                    2.

Звездами ночь прибита. Темный настой тревожен. 
Серп луны заостренный в надежные руки вложен. 
Как вымя от молока, в ночи тяжелел он тоской, 
Надеждою наливался, как зреющий плод тугой. 
Серп размахнется - усеется поле снопами. 
Такая щедрая жатва! За ней молотьба наступает.

                    3. 

Мычит за оградою бык, вращает глазами во мраке. 
Ему отвечают глухо склоны холмов и овраги. 
Волы не водились на этой земле суровой. 
Накинуть не просто на шею ярем воловий. 
И рев земли раздается, как бычий крик. 
Земля - она яростна и неприступна, как бык. 

                    4.

Он слушает голос: все в мире подвержено тленью. 
Раздумчиво эхо глухого сердцебиенья. 
Кровь размывает, как мрачную крепость стен, 
Горячую, взбухшую, синюю дельту вен. 
Старость - по нем ли?.. Жандармская поступь. Стон. 
 Ах, голос крови - в нестынущем сердце он.
 
                    5

Гранадское лето плавится в блеклых оконцах. 
Ноют раны холмов, нанесенные пиками солнца. 
И небо, как колокол треснувший, угрюмо и немо. 
И немы стога, на века погруженные в небо. 
И стебли склоняются, подобно натруженным спицам. 
И гаснут красные маки, горевшие в желтой пшенице.

                    6. 

Оставил он крик, застывший надгробием алым, 
Песнею севший на источенный камень портала. 
А в песне ливень качался и в землю входил лемех, 
И девушки в звонких монистах ловили губами смех. 
Гитары звенели, как пчелы, и падала синь сквозная. 
В той песне - родная земля. Земля же смерти не знает.

                    7. 

И останется сад, облаченный в медлительный шелест. 
В быстрых речках - извечный, мятущийся нерест. 
Над оливковой рощей вспыхнут теплые звезды. 
И оранжевым месяцем апельсин проплывет по воздуху. 
И колодец оглохший, ушедший в землю отвесно, 
Повторит, словно эхо, оброненную Лоркою песню.