"Капитанская дочка" в Париже (А. Иваненко)

Передо мной на стол легла небольшая пачка гравюр, с изящной монограммой, слегка схожей с начертанием некоторых монограмм В. А. Фаворского. Разбирая гравюры, я никак не предполагал, что за этим последует длительный и интересный поиск.

Вдова французского художника Ле Кампиона, почетная гостья XIII Международного конгресса экслибрисистов в Будапеште, высказала пожелание, чтобы с творческим наследием ее мужа ознакомились на его родине, в Москве, и прислала в дар Московскому клубу экслибрисистов авторские оттиски гравюр, относящиеся к различным годам его творчества.

Мне поручили атрибутировать гравюры, дать предложения, куда их определить на постоянное хранение, и подготовить доклад о жизни и творчестве этого интересного художника.

Куда определить гравюры - не вызывало никаких сомнений! Иллюстрации к "Капитанской дочке" и все, что связано с именем Пушкина, следовало передать А. 3. Крейну, в музей А. С. Пушкина. Иллюстрации к Анатолю Франсу, Овидию, экслибрисы и все остальное надо передать в отдел графики Музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. Так и решили.

Ну, а как быть с докладом? Французский период творчества художника можно установить по каталогам и по статьям во французских журналах, но вот о пребывании в Москве неизвестно ничего... Его имя в нашей литературе нигде не встречается. Кто же он, этот загадочный москвич Ле Кампион?

Добываю один из каталогов его выставки во Франции. В нем дата рождения (26 сентября 1903 г.) и упоминание о том, что до 1927 г. он жил и учился в Москве. Это уже какой-то ключ к дальнейшим поискам! Перелистываю за несколько лет справочники "Вся Москва", но в них фамилия Ле Кампион не встречается.

Прикидываю, где Ле Кампион в те годы мог учиться ксилографии. Решаю обратиться к старым вхутемасовцам. Прежде всего обращаюсь к Андрею Дмитриевичу Гончарову. "Нет, что-то такой фамилии не помню",- отвечает он и тут же диктует одну за другой фамилии своих однокашников, к которым советует обратиться. Еле успеваю записывать их адреса и телефоны. Составляю список ветеранов московской ксилографии и почти две недели обзваниваю их. Увы! Эта фамилия никому из них неизвестна.

Еду к замечательным друзьям, всегда готовым прийти на помощь, сотрудникам ЦГАЛИ. Майя Михайловна Ситковецкая и Муза Ильинична Крылова заботливо приносят мне стопки старых дел - архив Вхутемаса. Листаю страницу за страницей, проходят факультет за факультетом, мелькают хорошо знакомые и такие близкие имена прославленных мастеров нашей графики, ставшие теперь достоянием истории советского искусства. Но имени Ле Кампиона не нахожу! Заканчиваю многодневный поиск просмотром толстого тома "исключенных", но и здесь его нет.

Вновь возвращаюсь к гравюрам. Обращаю внимание на то, что на одной технически несовершенной гравюре вместо монограммы награвировано "Bitt". Что это за подпись? Гравюра другого художника в эту подборку вряд ли могла попасть. А вдруг это его подлинная фамилия, а в Париже он ее сменил на французскую? В те годы так поступали многие художники, жившие во Франции.

Вновь звоню в ЦГАЛИ, прошу подготовить вторично дела графического факультета, попутно высказываю свои предположения. Обещают подготовить через два дня. Спустя 20 минут после разговора звонит Майя Михайловна Ситковецкая, говорит лукаво, с паузами, интригуя: "Для Вас сюрприз! Приезжайте! У меня на столе личное дело студента Вхутемаса Валентина Николаевича Битта! Ну! Приедете?"

Немедленно еду в ЦГАЛИ. Гляжу на пожелтевшие листки личного дела. Вот первая страничка - заявление в приемную комиссию, в нем указан домашний адрес:

"Малый Гнездниковский пер., № 12, кв. 8". Следующая страница - анкета. Читаю и глазам не верю! Отчим - Александр Карлович Метнер. Его имя мне хорошо известно. Это заслуженный артист республики, композитор и дирижер Московского Камерного театра со дня его основания по день закрытия. К сожалению, он умер лет десять назад. Мать - Ольга Федоровна Гедике, тоже знакомое имя, солистка оперы Зимина, сестра прославленного московского органиста, народного артиста РСФСР Александра Федоровича Гедике. Но она тоже умерла лет пять назад. Однако этого уже достаточно для меня. Так вот кто ты, Ле Кампион!

Семья, в которой рос и воспитывался будущий художник, состояла из людей выдающихся. Дядя - Николай Карлович Метнер, знаменитый композитор, близкий друг С. Рахманинова. Другой дядя - Эмилий Карлович Метнер - философ, литературный и музыкальный критик, руководитель издательства московских символистов "Мусагет", редактор журнала "Труды и дни", сотрудник "Золотого руна". Человек, близкий к А. Блоку. Сразу вспомнилась история издания "Стихов о Прекрасной Даме", связанная с именем Э. К. Метнера.

Еду в Гнездниковсий переулок. Беседую с жильцами. Метнеров помнят, а Валентина нет. Въехали в дом после отъезда Валентина. Называют женщину, жившую в той квартире очень давно, еще при жизни деда Валентина. Но ее сейчас нет.

Звоню к известному московскому искусствоведу Ксении Степановне Кравченко: "Ксения Степановна, Вам имя Валентина Битта ничего не говорит?" - "Говорит! Приезжайте завтра, покажу фотографии".

Надо ли говорить, с каким нетерпением я ждал назначенного часа встречи. "Да! Знаю его хорошо,- говорила назавтра Ксения Степановна.- Он бросил Вхутемас и стал брать уроки ксилографии у моего мужа, Алексея Ильича Кравченко, в одной группе с Редемейстером и ныне здравствующей Саррой Шор. Смотрите! Вот фотографии участников этой группы за работой. Вот они разыгрывают шуточные интермедии, до которых Валентин был весьма охоч. В начале 1927 года он уехал продолжать образование в Париж. Когда Алексей Ильич был со мной в Париже, мы посетили Валентина. Он по-спартански жил в мансарде и, не выпуская штихеля из рук, с утра до ночи резал и резал на дереве, совершенствуя свою технику".

Эта беседа пролила свет на многое. Круг поисков и встреч расширялся, как круги на воде. Встречи с людьми, знавшими художника, следовали одна за другой.

Материала набралось достаточно, и доклад о Ле Кампионе состоялся 16 ноября 1971 г. в музее А. С. Пушкина. Одновременно музею были переданы гравюры художника. Кончился акт передачи. Стою, окруженный группой людей, задающих без конца вопросы. Ко мне обращается женщина, терпеливо ожидавшая своей очереди: "Вы можете со мной поговорить?". Отходим в сторону. "Откуда Вы так хорошо знаете нашу семью? Я двоюродная сестра Валентина". Так состоялось наше знакомство с Верой Карловной Метнер-Тарасовой, замечательной женщиной, передавшей безвозмездно в дар государству унаследованный ею обширный архив дяди, композитора Н. К.Метнера. Архив хранится теперь в Москве, в Музее музыкальной культуры им. М. И. Глинки. Том писем Н. К. Метнера недавно издан.

У нее оказалось 380 гравюр Ле Кампиона (иллюстрации к книгам и книжные знаки). Впоследствии она их передала в дар Музею изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. Она же помогала мне уточнить неясные места в биографии этого интересного художника, связавшего свое творчество с библиофилами Франции.

В возрасте 7 лет будущий художник получил от своей бабушки, француженки Жюстин Ле Кампион, подарок - пластилин. С этого времени он увлекся лепкой. Лепил неустанно, находя, что рисовать на плоском листе бумаги не так интересно, как лепить маленьких человечков из пластилина - участников историй, которые придумывал сам. Он также выводил на сцену персонажей Жюля Верна, Уэллса, Фенимора Купера и других авторов прочитанных книг.

"...Я жил среди этих персонажей, маленьких, но рельефных, которые подчинялись моей воле и моим замыслам",- писал впоследствии Ле Кампион. "Лепя из глины, я чувствовал себя богом-отцом",- писал он в другом письме. Возможно, что раннее увлечение скульптурой привело его в дальнейшем к увлечению ксилографией, так как ксилография благодаря пространственному моделированию материала и отпечатку на плоской поверхности листа находится где-то между скульптурой и рисунком.

А. С. Пушкин

Живя с 1918 по 1920 г. в Харькове, он становится свидетелем бурных событий гражданской войны на Украине. Они остро запечатлелись в его сознании, и много лет спустя он создал интересную серию гравюр "Революция". В 1920 г. Битт вернулся в Москву. У него возникло желание серьезно заняться живописью и рисунком. Он учился в Художественном училище Ф. И. Рерберга. В 1922 г. после окончания трудовой школы он поступает на графический факультет Вхутемаса, но вскоре его оставляет.

В 1923 г. он увидел гравюры А. И. Кравченко, которые, как он пишет в одном из своих писем, "мне открыли материал, о котором я мечтал. Дерево с его фактурой всецело захватило меня". Можно предполагать, что это произошло на XVII выставке Союза русских художников, где экспонировались такие выдающиеся произведения А. И. Кравченко, как гравюры к "Повелителю блох" Э. Т. А. Гофмана, к "Деревянной королеве" Л. Леонова и т. д.

Уверовав в искусство А. И. Кравченко, он поступает к нему в группу и, на первых порах не подавая особых надежд, обучается гравированию на дереве сухой иглой и офорту.

В январе 1927 г. молодой художник переезжает в Париж, чтобы продолжить художественное образование у знаменитого мастера тоновой гравюры Стефана Паннемакера. Об этом периоде обучения у него не осталось ярких впечатлений, и он упоминает о нем в своих письмах редко и мало. Да и в гравюрах тех лет не чувствуется рождения нового ни в изобразительных приемах, ни в эмоциональном восприятии.

Все внимание молодого художника было сосредоточено на развитии гибкости руки, совершенствовании техники штриха. Необычайное трудолюбие, воля, вера в творческие принципы своего любимого учителя А. И. Кравченко в конечном итоге принесли свои плоды, и Ле Кампион занял достойное место среди французских художников-граверов.

Его искусство - своеобразный синтез московской графической техники 20-х годов с традициями французской классической гравюры XVII - XVIII вв. Вырабатывая свой стиль, свой творческий почерк, он стремился придать гравюре унаследованную от А. И. Кравченко эмоциональную выразительность формы, романтическую взволнованность, экспрессию.

'Капитанская дочка' в Париже

Женившись на француженке и приняв фамилию своей бабки Ле Кампион, он поселился вблизи Парижа в маленьком городке Плесси Робинсон и посвятил свое творчество всецело гравюре на дереве, создавая иллюстрации к книгам и книжные знаки.

Как бы предчувствуя короткую жизнь, он стремился оставить след на земле и лихорадочно работал, стараясь извлечь из дерева все тембровые богатства.

Среди многочисленных книжных работ Ле Кампиона значительное место принадлежит библиофильским изданиям. Библиофильские общества Франции, Англии, Швейцарии заказывали ему иллюстрирование и оформление высокохудожественных, дорогих изданий.

Широкую известность приобрел плод его трехлетнего труда - 137 гравюр к роману Анатоля Франса "Боги жаждут", изданному в Париже в 1946 г. Издание было высоко оценено западноевропейской критикой, и сам художник был им удовлетворен. Это было чисто библиофильское издание:

6 экземпляров - на японской бумаге, с вложением трех рисунков и одной гравюры только для данного экземпляра;

20 экз. с № 1 по 20 с вложением двух рисунков;

30 экз. с 21 по 50 с вложением одного рисунка;

394 экз. с 51 по 444 без вложений.

Кроме того, было выпущено 25 сброшюрованных экземпляров специально для сотрудников издательства.

Мне известны два экземпляра этого редкого издания, находящиеся у московских собирателей. В государственных книгохранилищах Москвы его нет.

'Капитанская дочка' в Париже

Близкое и дорогое с детских лет имя А. С. Пушкина привлекло художника к работе над пушкинской темой. В 1937 г. он создает к "Истории Пугачева" портрет поэта, портрет Е. И. Пугачева и серию иллюстраций и заставок. Тогда же к статье пушкиниста, профессора М. Л. Гофмана "Пугачев Пушкина", написанной для одного из парижских журналов, были выполнены заголовок и буквица.

'Капитанская дочка' в Париже

Спустя 15 лет художник вновь возвращается к теме Пугачева и по заказу Библиофильского общества бумажников в предместье Парижа выполняет иллюстрации, книжные украшения и макет библиофильского издания "Капитанской дочки" А. С. Пушкина (в переводе на французский язык Луи Виардо). Книга вышла в 1953 г. тиражом 175 экз., из них 25 экз. на особой бумаге (для руководителей общества) и 150 экз. на кремовой веленевой бумаге для остальных членов. Доски были проданы с аукциона в пользу общества. Вдова художника, крайне стесненная в средствах, смогла на аукционе выкупить всего три доски.

'Капитанская дочка' в Париже

Это последняя работа художника, которую можно назвать его лебединой песней. Смерть помешала художнику закончить ее. Из 47 задуманных гравюр художник успел нарезать 38. Поэтому издатели включили в книгу и 9 эскизов неосуществленных гравюр.

Макет книги выполнен строго и просто, в характерной библиофильской манере: изящный футляр с вложенными в него отдельными тетрадями-главами. К каждой главе - изящная заставка и буквица.

'Капитанская дочка' в Париже

Будучи природным иллюстратором и обладая завидным даром воображения, художник тонко прочувствовал авторский текст и создал насыщенные, динамические композиции. Его мастерство в передаче движения граничит с искусством театрального режиссера.

'Капитанская дочка' в Париже

Иллюстрируя любимого поэта, художник показал глубокое знание костюма (он прекрасно знал костюмы античности и Возрождения, XVIII века и эпохи Французской Революции), оружия, предметов быта. Он был весь погружен в эпоху повести.

Не ограничившись полосными гравюрами, Ле Кампион ввел на поля иллюстрации ремарки-миниатюры, либо продолжающие развитие действия, либо изображающие оружие или бытовые детали. Этот прием увеличил выразительность силуэта основной гравюры.

'Капитанская дочка' в Париже

На последней работе художника лежит печать вдохновения и любви.

25 октября 1952 г. Лe Кампион скончался, не увидев своего труда в завершенном виде. Его памяти посвятили гравюры многие художники Бельгии, Венгрии, Дании, Чехословакии, Франции и других стран. Поэты посвятили его памяти стихи. Многие журналы экслибрисистов напечатали о нем статьи видных искусствоведов, воздавших должное выдающемуся книжному графику.

Графическое наследие Ле Кампиона - дар его вдовы Жанны Ле Кампион и В.К. Метнер-Тарасовой - передано московским музеям на совместных заседаниях Московского клуба экслибрисистов с музеем А. С. Пушкина (16 ноября 1971 г.) и Отделом гравюры и рисунка Государственного музея изобразительных искусств (12 мая 1972 г.). В залах Отдела гравюры и рисунка ГМИИ была развернута выставка книжных иллюстраций и книжных знаков художника. К заседаниям Московский клуб экслибрисистов выпустил памятки (гравюры художника и краткая его биография).

В конце 1972 г. вдова художника передала в дар Государственному Эрмитажу остальную часть хранившегося у нее творческого наследия (свыше 500 гравюр, главным образом авторских оттисков).

24 мая 1975 г. в Ленинграде, в Государственном Эрмитаже была открыта выставка произведений Ле Кампиона, на которую была приглашена Министерством культуры СССР вдова художника. Ей было предоставлено почетное право разрезать ленточку выставки. К выставке был издан богато иллюстрированный каталог, подготовленный искусствоведом Ю. Русаковым.

Москва