Об орнаментации рукописных книг из Кирилло-Белозерского монастыря (О. Б. Враская)

Кирилло-Белозерский монастырь, основанный в 1397 г.^*, к концу XV в. имел уже значительную библиотеку, о чем свидетельствует ее опись, изданная Н. К. Никольским^**. В последующие века библиотека росла за счет переписываемых богослужебных книг, покупок, вкладов и тех рукописей, нередко объединенных в сборники, которые составлялись, писались или приобретались, как отмечают исследователи^***, не казной, а монахами и являлись "келейными сборниками".

^* (См.: Н. К. Никольский. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII в., т. 1, СПб., 1897, с. 15.)

^** (Н. К. Никольский. Описание рукописей Кирилло-Белозерского монастыря, составленное в конце XV в. СПб., 1897.)

^*** (Н. Н. Розов. Из истории Кирилло-Белозерской библиотеки. - "Труды ГПБ", т. IX (12), с. 179, и сл.; Н. А. Казакова. Книгописная деятельность и общественно-политические взгляды Гурия Тушина. - "Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР", т. XVII. Л., 1961, с. 164-200; Р. П. Дмитриева. Светская литература в составе монастырских библиотек XV и XVI вв. - "Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР", т. XXIII. Л., 1968, с. 145.)

В течение XVII в. и следующих веков книги этой знаменитой библиотеки уходили^* в Новгород, в Москву и в другие центры. Рукописи не возвращались и оседали - иногда в Новгородском Софийском соборе, а чаще всего в московских хранилищах, реже - в других собраниях.

^* (Н. Н. Розов. Указ. соч., с. 188; Р. П. Дмитриева. Указ. соч., с. 146-150.)

Из 1400 рукописей собрания Кирилло-Белозерского монастыря, хранящихся в ГИБ, большинство не орнаментировано.

Предлагаемый краткий обзор имеет целью дать основную характеристику орнаментального убранства 384 рукописей. Для сравнения привлекаются произведения разных видов искусства. Численные показатели: инициалы - 407; заставки: тератологические - 1, неовизантийские - 234; плетенки - 249, растительные - 227, старопечатные - 225; со старопечатным "клеймом" - 17, гравированные - 22, "штамбы готических букв"- 2, лицевые -5, узкие (малые) - 90; рамки для указания раздела текста - 104; тонкие инициалы - 364; вязь - 923; фигурное расположение текста- 32; рамки занавесок, таблиц и пр. - 55; цветки и другое убранство полей - 43. Всего 3000 элементов.

Распределение рукописей по векам: XII-XIII вв. - 1; XIV в. - 2; XV в. - 28; XV-XVI вв. - 40; XVI в. - 186; XVI-XVII вв. - 107; XVII-XVIII вв. - 1; XVIII в. - 14; XIX - 3; всего 384.

Группа старейших орнаментированных рукописей Кирилловской библиотеки малочисленна. Многие ранние книги, как было сказано, ушли из нее. Характерная для своего времени заставка типа плетенки имеется в рукописи Евангельских чтений XIV в. (1/1, л. 1 об.). Это плетенка из белых ремней на темно-синем фоне, более широкие ленты - красные. Инициалы рукописей обычно оплетены узкими, иногда двойными ремнями, нередко со звериными когтями, хвостами или мордой (л. 123). В рукописи XIV - начала XV в. (Требник, 5/5, л. 1 об.) (см. илл.) помещена довольно высокая (8,5×10,5) заставка в рамке с плетеными наугольниками и навершием. В центре плетенки симметрично поставлены две птицы, типа лебедей. Шеи их в свою очередь перехвачены клювами голов на длинных шеях, высунувшихся из плетенки, и кончаются ветвями; из плетенки поднимаются еще две головы. Рисунок контурный, с слегка намеченными штриховкой тенями. Характер заставки новгородский; из близких к ней по типу можно назвать заставку Евангелия-апракос XIV в. (ГИМ, Чуд. 2).

Требник. XV в. ГПБ, Кир.-Бел. № 5/5, л. 1 об

Давно высказана в литературе мысль о связях рукописных заставок с формой архитектурных мотивов - портала, архивольта, свода (согласно христианской символике - неба). Эти формы имеют много примеров в заставках данного собрания. Известна обширная литература, посвященная русской тератологии в ее зарубежных (византийских, балканских и отчасти романских) связях^*.

^* (В. В. Стасов. Славянский и восточный орнамент по рукописям древнего и нового времени. СПб., 1884-1887; В. Н. Щепкин. Русская палеография. М., 1967, с. 67-72; он же. Балканский орнамент Иоанна Александра. - Почесть. Сборник статей по славяноведению, посвященных проф. М. С. Дринову". Харьков, 1908, с. 153-158; М. В. Щепкина. Болгарская миниатюра XIV века. М., 1963; она же. Тератологический орнамент. - "Древнерусское искусство. Рукописная книга", сб. 2. М., 1972, с. 219-239 и др. По поводу происхождения тератологического орнамента см.: А. И. Некрасов. Очерк по истории славянского орнамента. СПб., 1913; I. Strzydowski. Die Altslavische Kunst,ein Ersuch ihres Nachweises. Aug.burg, 1929; W. Born. Das Tiergeflecht in der Nordrussischen Buchmalerei. - "Seminariun Kondakovianum", т. V. Praha, 1932, с 63-89; т. VI, 1933, с. 98-108; т. VII, 1934, с. 46 и ел. Ср.: A. Grabar. Recherches sur influences orientales dans Tart Balganiqiie. Paris, 1928; А. С. Гущин. Древнерусский звериный орнамент. Тезисы диссертации. Л., 1918; он же. Памятники художественного ремесла древней Руси. X-XIII вв. Л., 1936; Б. А. Рыбаков. Ремесло древней Руси. М., 1948; он же. Русское прикладное искусство X-XIII в. Л., 1971, с. 10-16; И. П. Шаскольский. Норманская теория в современной буржуазной науке. М.-Л., 1965, с. 99-100; A. Tuulse. Skandinawia romanska. Warszavva, 1970, с. 244-245; В. Н. Лазарев. Искусство средневековой Руси и Запад (XI-XV вв.). М., 1970 (на с. 60 приведена литература вопроса). В этой полемике существенна точка зрения В. А. Молина, изложенная им в работе: Ornament juznoslovenskih rukopisa XI-XIII veka. - "Radovi naucnog drustva sv. R. Bosne i Herccgovine", Kraj VII. Odeljenje istorijsko-filoloskih nanka, kn. 3. Sarajevo 1957, c. 5-79. Полемику эту далеко не исчерпывает приведенная литература. Она продолжается (Ред.).)

Дальнейшее развитие в орнаменте XV в. уже не тератологии, а зооморфических или антропоморфических элементов прослеживается по настоящему собранию в основном по инициалам, сопровождаемых то змеем, то ящерицей, например в Сборнике XV в. (116/241, л. 2). Особенно часто изображается буква "земля" в виде крылатого дракона, например, в очень искусно украшенном Четвероевангелии 1470-х годов (44/49, л. 100 (см. илл.) или 116/241, л. 2). К концу XV в. неожиданно и в новой, почти иронической интерпретации звучит тератологический мотив в виде миниатюрной детали на золотом фоне в богатом Апостоле (95/100. л. 265). Орнаментацию сложной рукописи - Псалтири Следованной XVI в. (64/351) следует особо отметить. Рукопись небольшого формата (15,8×10 см) написана скорописью нескольких почерков. Очевидно, в ее орнаментации принимали участие тоже разные мастера. Почти все заставки выполнены крайне неумело и неряшливо. Нередко они имеют высоту до 5,5 см; вязь - до 3 см высотою, между вязью и заставкой и между вязью и первой строкой текста еще промежутки до одного см. Таким образом, тексту на таком листе остается около трети полосы, что необычно. В орнаменте часто использованы жесткие листья так называемого "старопечатного" стиля, неумело скомпонованные в наклонном положении (л. 26 об., 119, 164 об. и др.). Объяснение, очевидно, лежит в отсутствии стержня, вокруг которого они завиваются в работах лучших мастеров, как, например, в знаменитом рукописном списке Слов Григория Богослова, принадлежавшем кн. Д. М. Пожарскому (Троицкое собрание, № 137/1568, л. 16, верхняя полоса).

Четвероевангелие. 1470-е годы. ГПБ, Кир.-Бел., № 44/49, л. 100

Совсем в иной манере - с живой непосредственностью народного творчества - выполнены медные застежки переплета XVI в. Псалтири (26/283).

Переходя к крупной группе так называемых "балканских" плетенок, преимущественно XV в., а также и XVI в. - схемы которых тщательно учтены в альбоме Т. Б. Уховой^*, следует отметить небольшую часть их, выполненную без помощи циркуля. Такова заставка Псалтири Следованной, 52/809, л. 188. Именно в этом виде орнамента, несомненно связанного, как широко отмечается в литературе, особенно в трудах В. Н. и М. В. Щепкиных^**, с болгарским орнаментом, сказывается и болгарская пропорция заставок. Но можно отметить и различия. Болгарские заставки обычно значительно сложнее, чем русские; например, в Евангелии XV в. Пловдивской библиотеки (ПНБ, 21, л. 5); в Евангелии XVI в. Софийской народной библиотеки им. Кирилла и Мефодия (СНБ, 63, л. 147) и др. Они часто имеют форму квадрата, а иногда вытянуты по вертикали, занимая половину полосы или даже более. Эта особенность редко встречается в русских рукописях (например, в Псалтири, 74/331), однако именно в заставках с "балканской плетенкой" тяготение к такой пропорции иногда наблюдается. Такова заставка в рукописи Слов Симеона Нового Богослова, XV - начало XVI в. (100/225, л. 1) (см. илл.). Болгарские "плетенки" нередко заключены в рамку; этот вид русских заставок, как правило, рамок не имеет; из углов идут традиционные ветви с бутонами или листьями, иногда малые, а то и большие (Апостол, XV-XVI в. 96/101, л. 35). Колористическая гамма обычно очень интенсивна в болгарских заставках, где широко применяются красные, коричневые и другие теплые тона, оживляемые зелеными точками; в русских рукописях краски обычно светлее, мягче и разнообразнее.

^* (Т. Б. Ухова. Миниатюра, орнамент и гравюра в рукописях Троицко-Сергиевой лавры. - "Записки Отдела рукописей ГБЛ", вып. 22. М., 1960.)

^** (Указ. соч.)

Слова Симеона Нового Богослова. XV - начало XVI в. ГПБ, Кир.-Бел., № 100/225, л. 1

Если сравнить схемы подобных заставок из собрания Кирилло-Белозерского монастыря со схемами, приведенными в альбоме Т. Б. Уховой, то обнаружится несомненна большая простота кирилловских. Почти в каждой можно увидеть близость к схемам рукописей Троицкой мастерской; но все же, они, как правило, проще, скромнее. Нередко искусно выполненные рукописи оказываются связанными с московскими мастерами или мастерскими.

Заставкам "неовизантийского" типа в рукописях из Кирилло-Белозерского монастыря существовавшие, как известно, одновременно с "балканскими", также легко найти соответствия в альбоме Т. Б. Уховой, но все они, как правило, хотя и близки, но проще. Если в "балканских" заставках золото применяется редко, то в неовизантийских и листовое золота для фона, и твореное - иногда для фона, но и для стеблей, прожилок и пр. - встречается достаточно часто.

Схемы расположения "стеблей", образующих основу композиции, разнообразны. В композициях этого вида заставок часто встречается арка, иногда внутри четырехугольного обрамления, иногда вся заставка построена "покоем". Примеры обоих типов можно найти в Псалтири с восследованием, XVI в. (68/325, л. 416) (см. илл.) и другой Псалтири, XVI в. (62/319, л. 229). Обычно четырехугольная рамка имеет три или две (боковые) или только верхнюю широкую полосу; нижняя чаще всего - только узкая линейка, обычно немного продленная вправо и влево. Разделка самой заставки "византийскими" цветами, например в Псалтири Следованной XVI в. (41/298, л. 5) (см. илл.), дополняется тонкотравьем. К середине XVI в. все чаще наблюдаются заставки, сохраняющие неовизантийскую схему, но использующие не "византийские" цветы, а тонкотравье, как, например, в Псалтири, 1554 г. (40/297, л. 4). К началу XVII в. все еще популярна неовизантийская схема, но она имеет заполнение, близкое к резьбе по дереву. Таков орнамент отличного рисунка в Стихираре с крюковыми нотами, написанном в Кириллове в 1604 г. (665/922, лл. 189) (см. илл.).

Псалтирь с восследованием. XVI в. ГПБ, Кир.-Бел., № 68/325, л. 416

Псалтирь с восследованием. XVI в. ГПБ., Кир.-Бел., № 41/298, л. 5

Стихирарь с крюковой нотацией. 1604 г. ГПБ, Кир.-Бел., № 665/922, л. 189

Использование Большого прописного алфавита ван Мекенема писцами Троицкой книгописной палаты, а вслед за ними и многими другими русскими мастерами и мастерскими письма, широко известно в научной литературе^*.

^* (А. А. Сидоров. Древнерусская книжная гравюра. М., 1951; Е. В. Зацепина. К вопросу о происхождении старопечатного орнамента. - "У истоков русского книгопечатания". М., 1959, с. 102-154; А. С. Зернова. Начало книгопечатания в Москве и на Украине. М., 1947; она же. Орнаментика книг московской печати XVI-XVII вв. М., 1952; она же. Орнаментика книг московской печати кирилловского шрифта XVII-XVIII веков. М., 1963; Н. П. Киселев. Происхождение московского старопечатного орнамента.- "Книга. Исследования и материалы", сб. 11. М., 1965, с. 167-198; Е. Л. Немировский. Возникновение книгопечатания..., с. 124-145 и др. указ. соч. Следует сделать одно небольшое дополнение. Называя нюрнбергские, голландские, испанские и португальские издания, где копировали буквы ван Мекенема (в частности, что для нас существенно, положенное на бок "U", использованное, как определила А. С. Зернова, в качестве "С" в "Малой подорожной книжице" Франциском Скориной в 1525 г.), Н. П. Киселев не упоминает о печатниках, работавших во Франции. Между тем нам удалось обнаружить издание, включающее также ксилографический вариант буквы "Q" ван Мекенема. Это - "Генеалогия Джованни Боккаччо" Кирхеруса, напечатанная в Париже в 1511 г. Людвигом Хорнкен (очевидно, испорченный Хорнренн), происходящим из Кельна (см.: J. Kierherus. Genealogia Iohannes Boccacii. Parrhisiis. Lodovici Hornken, 1511, Fo LIIII. На титульном листе марка печатника со львом и грифоном, держащими геральдический щит; на нем три короны (герб г. Кельна). Вверху на ленте надпись: "О felix Colonia"; внизу на ленте: "Lodovici Hornren"; в колофоне: "Lodovici Hornken"; он же - Servicornus). Этот инициал начинает текст седьмой книги. В двух других известных нам книгах этого печатника - Аппиан, Париж, 1512 г. - "Большой прописной алфавит" ван Мекенема не используется. В книге Хеблера нет перечисления его изданий; указывается, что он, вероятно, кроме Парижа, работал также в Базеле и Кельне (см.: К. Haebler. Die deutschen Buchdrucker des XV Jahrhunderls im An lande. Miinchen, 1924, S. 193).)

В "старопечатном" орнаменте выделим следующие группы: 1) заставки с "старопечатным клеймом"; 2) заставки, использующие частично мотивы отдельных букв ван Мекенема или листву характерного "разрезного" типа; 3) заставки, повторяющие русские старопечатные заставки или дающие их варианты, или же использующие отдельные элементы этих заставок.

К первой из этих групп относятся заставки 17 рукописей Кирилловского собрания. Их орнаментика непосредственно может быть соотнесена с определенными буквами "Большого прописного алфавита" ван Мекенема. Так, например, заставка Минеи на январь, XVI в. (350/607, л. 2/6) имеет в центре повернутую на бок букву "Е", но без закругленной и переплетенной белым основной мачты, с продолженной ограничивающей перекладиной, переходящей в рамку заставки. Справа и слева это черно-белое клеймо с золотыми жилками окаймлено довольно широкими боковинами с византийскими цветами; здесь краски: голубая, малиновая и немного оранжевой на золотом фоне.

Несколько тяжелее других заставок с клеймом - заставка в Псалтири, 1541 г. (6/11, л. 6), почти точно повторяющая в середине композиции орнамент буквы "Q" ван Мекенема; с двух сторон к нему, в наклонном положении, прислонены два неполных овала с листвою того же типа.

Круг проблем, связанных с изучением художественного убранства Четвероевангелия XVI в. (37/42) (см. илл.), а также убранства знаменитого Евангелия 1507 г. из собрания Погодина (№ 133) и Евангелия, подаренного Василием III игумену Кирилло-Белозерского монастыря Гурию Тушину (28/33), и ряда других рукописей, вызвали дискуссию в научной литературе^*.

^* (E. Л. Немировский. К истории древнерусской гравюры. - "Искусство", 1962, № 6, с. 66-69; он же. Из истории иллюстрированной печатной формы в России. - "Полиграфическое производство", 1962, № 1, с. 31; он же. Возникновение книгопечатания в Москве. Иван Федоров. М., 1964; он же. Гравюра на меди в русской рукописной книге XVI-XVII в. - "Рукописная и печатная книга". М., 1975, с. 94-103; Г. В. Попов. Дионисий и московская миниатюра. - "Древнерусское искусство. Рукописная книга", [сб. 1]. М., 1972, с. 257; Е. В. Зацепина. О происхождении старопечатного орнамента. - "У истоков русского книгопечатания". М., 1959, с. 7; Н. В. Розанова. Памятники миниатюры московского круга первой половины XVI в. - "Древнерусское искусство. Художественная культура Москвы и прилежащих к ней княжеств XIV-XVI вв." М., 1970, с. 258-274 и др.)

Феодосии Изограф. Заставка Четвероевангелия. XVI в. Гравюра на металле. ГИБ, Кир.-Бел., № 37/42, л. 155

Четвероевангелие. XVI в. ГПБ, Кир.-Бел., № 37/42, л. 8

Четвероевангелие 37/42 имеет владельческую помету Евфимия Цыплетева, видного московского деятеля XVI в., семья которого делали неоднократно богатые вклады в Кирилло-Белозерский монастырь^*. Рукопись написана на бумаге с водяными знаками - "перчатка с короной над пальцами"^**, - известными по Псалтири 1541 г. Заставка Четвероевангелия, помещенная на л. 155, является, очевидно, гравюрой на меди, покрытой плотным красочным слоем. Аналогичная заставка "фряжского рисунка, гравированная на меди"^***, помещена в Толковом Апостоле из Ярославского Спасского монастыря XVI в. (Ярославский краеведческий музей); раскраска ее незначительна, и здесь вполне возможно убедиться в том, что это не рисунок, а гравюра. Обе заставки наклеены на листы рукописей. В Четвероевангелии она имеет довольно широкие боковины, с белым тонкотравным рисунком по голубому полю и окружена по рамке "усиками". Линия наклейки идет вверху и внизу по узкой полосе рамки и боковинам. Щиток внизу в середине с отчетливо видимой в гравюре Апостола подписью "Феодосии изограф" в Четвероевангелии плотно покрыт розовой краской, и подпись просматривается не вся. В альбоме В. В. Стасова она вообще не воспроизведена^****.

^* (Цыплетевы - Елизар Иванович, думный разрядный дьяк; его сын Иван Елизарович, государев дьяк, и внук Иван Иванович - все трое в иночестве приняли имя Евфимия (см.: Н. П. Лихачев. Разрядные дьяки XVI в. СПб., 1888, с. 240 и др.). Евфимий Цыплетов (очевидно, Иван Елизарович) был в 1580 г. настоятелем Ферапонтова монастыря, а затем в Кирилло-Белозерском на покое (см.: Н. П. Строев. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской империи. СПб., 1877, с. 82). В числе вкладов этого богатого рода в 1569 г. содержится "пять книг в десть" (см.: Н. П. Лихачев. Указ. соч., с. 240). Две из них известны: 37/42 и 107/112.)

^** (Н. П. Лихачев. Палеографическое значение бумажных водяных знаков, ч. 1-3. СПб., 1899, № 1688-1689.)

^*** (В. В. Лукьянов. Краткое описание коллекции рукописей Ярославского областного краеведческого музея. - "Краеведческие записки", выи. 3. Ярославль, 1958, с. 213-214. (ср.: Е. Л. Немировский. Указ. соч.).)

^**** (В. В. Стасов. Указ. соч., табл. 78, № 5.)

В заставке Четвероевангелия на л. 10 в основу взят дважды повторенный орнамент буквы "D" ван Мекенема, объединенный вариантом плетения его же буквы "i". Края нижних листьев декоративно выходят за черту рамки. Е. Л. Немировский определяет ее также как гравюру на меди. Нам не удалось заметить здесь признаков оттиска. Заставка и весь декор л. 8 этой рукописи, по мнению Е. Л. Немировского, большого интереса не представляют^*, но, думается, они заслуживают лучшей оценки. В заставке вновь использован основной мотив буквы "D" ван Мекенема, на этот раз дугой вверх, дополненный растительными деталями, с использованием плотных сочных красок. Рисунок сделан уверенной рукой, пластичен, краски наложены с большим мастерством. Крупный инициал "К" на этом же листе окружен низко спускающейся легкой гирляндой голубого тонкотравья, значительно ограничивая текст слева. Справа и снизу текст на л. 8 окружен нарядной цепью^** с плетенкой на повороте, увенчанной на уровне заставки крупной шишкой. Эта шишка повторяется, как неоднократно отмечал Е. Л. Немировский^***, в Уваровском Евангелии (ГИМ, № 771, 1°, л. 253) и в несколько измененном варианте на л. 180, также в виде гравюры. Рисунки этой шишки и ее варианты, как отмечает Т. В. Дианова^****, встречаются в ряде рукописей, в том числе ГИМ, Щук. 20,1°; Щук. 17,4°, и др. На л. 8 Четвероевангелия из Кирилло-Белозерского монастыря к ветви под вышеописанной "шишкой" подвешен медальон, в котором помещена тайнопись (не прочтена) или имитация букв. Вариант шишки, описанный Е. Л. Немировским, вместе с цепью почти того же рисунка, что на л. 8, окружающей текст справа и отчасти внизу, имеются в Апостоле, 1540-е годы (ГБЛ, ф. 173, № 5, л. 4); в заставке на этом листе - черно-белое клеймо с мотивами буквы "Q" ван Мекенема; слева - весьма распространенный вьюнок с пятиконечными розетками и "усиками"- ниже и выше инициала "П". Добавим к сказанному в литературе, что прототипы (как всегда вольно понятые и переработанные) вышеуказанных шишек, цепей и пр., часто встречаются в немецкой и нидерландской графике XV и XVI вв., орнаменте одежд, на портретах, на металлических изделиях и пр. (в частности в работах "Мастера берлинских страстей")^*****.

^* ("Гравюра на меди в русской рукописной книге...", с. 99, а также на с. 97.)

^** (В альбоме В. В. Стасова воспроизведена не полностью и отдельно от других частей.)

^*** (См.: "К истории иллюстрационной печатной формы...", с. 66-68; он же. Возникновение книгопечатания..., с. 139 -142 и др.)

^**** (Т. В. Дианова. Старопечатный орнамент. - "Древнерусское искусство. Рукописная книга", сб. 2. М., 1974, с. 305-311.)

^***** (См.: М. Geisberg. Die Anfange des deutschen Kupferstiches imd der Meister E. S. Leipzig, s. a. (Meister der Graphik, II). L. 115 u L. 108, а также: Idem. Der Meister E. S. Leipzig, s. a. (Meister der Graphik, X). Taf. 49, L 149, I. Taf. 53, L. 50, Taf. 55, L. 51. Taf. 36, L 236, и др.)

Еще одна особенность орнамента связывает рукопись этого Четвероевангелия с упомянутым выше Евангелием, подаренным Василием III Гурию Тушину. В этой последней книге на миниатюрах евангелистов фон, как известно, покрыт пышным тонкотравным орнаментом. Именно это легкое тонкотравие (впервые встречающееся в более строгом ритме в арке, обрамляющей евангелиста Луку в Четвероевангелии 1507 г., Пог., 133), покрывает небольшие пространства в углах заставок Четвероевангелия 37/42, л. 101, 155; в дальнейшем оно очень распространено. Весьма интересно, что крупные инициалы в этой рукописи на лл. 8, 101 и 248 сопровождаются также пышным тонкотравьем; инициал на л. 248 - древнее плетеное "В" ("веди").

Вероятно, кроме рукописей, находящихся в отечественных хранилищах, плодотворно будет изучение русского Четвероевангелия XVI в. (?), находящегося в Британском музее^*, очевидно близкого по убору последним названным рукописям.

^* ("Catalogue of additions to the manuscripte in the British Museum 1926-1930". London, 1P59, p. 227-228; "Slavonic manuscripts from the Briti h museum and library". London - Sofia, 1977, p. 33 and pl. XXVII-XXXI.)

Согласно исследованию Н. В. Розановой, миниатюры Евангелия, подаренного Василием III Гурию Тушину, в связи с переделкой рукописи^* созданы, очевидно, в 20-х годах XVI в. Возможно, и работу над Четвероевангелием 37/42 следует отнести к тому же времени и, может быть, к той же мастерской.

^* (Н. В. Розанова. Об одной группе миниатюр первой четверти XVI в. - "Древнерусское искусство. Рукописная книга", [сб. 1]. М., 1972, с. 251-252.)

Связи убора рукописной книги, ранних московских и других изданий, произведений прикладного искусства и т. д. не раз освещались в научной литературе^*. Однако этот вопрос требует дальнейшей разработки на материале рукописной книги. Представляют интерес заставки-"арабески" в Четвероевангелии XVI в. (43/48, лл. 234 и 364) (см. илл.), а также в Безвыходном широкошрифтном Евангелии^**, Часовнике Ивана Федорова и др. Сходные орнаменты встречаем и в книге образцов кружев Цоппино^***, и в других венецианских и французских изданиях, и на тисненых переплетах и т. д.

^* (А. А. Сидоров. Древнерусская книжная гравюра..., с. 27, 28, 56-59; Е. Л. Немировский; Возникновение книгопечатания в Москве..., с. 236-242 и др.)

^** (А. С Зернова. Орнаментика книг московской печати XVI- XVII вв., № 10.)

^*** (См.: А. А. Сидоров. Древнерусская книжная гравюра..., с. 57-59; D'Aristctelo, Nicole, detto Zoppino, Esemplario di lavori Venezia, 1530; Vavassore, And. (detto Guadagnini). Opera nuova universal... Venezia, 1546; Plegrin de Florence, Francisque. La fleure de la science du pourtraicture... Paris, Jacque Puero, 1530. и др. Сад. также: В. С. Люблинский. Ранняя книга как ступень в развитии информации. - "Пятьсот лет после Гутенберга". М., 1968, с. 206.)

Четвероевангелие. XVI в. ГПБ, Кир.-Бел., № 43/48, л. 234

Как отмечает А. А. Сидоров^*, и в рукописях, и в ранних печатных книгах - венецианских (из которых многие напечатаны для славян), французских, а также в несколько измененном виде в немецких - встречается то простая плетенка, то сложная, черная на белом фоне, иногда только контурная, иногда белая на черном фоне. Тот же мотив, правда опять-таки в своей интерпретации, встречается в польских и балканских рукописях. В русской первопечатной книге это - заставки Часовника Ивана Федорова 1565 г.^**

^* (А. А. Сидоров. Древнерусская книжная гравюра..., с. 85-87.)

^** (А. С. Зернова. Орнаментика книг московской печати XVI-XVII вв., №№ 82, 83, 84, 85, 86, 87.)

Группа растительного орнамента многочисленна и разнообразна. Сюда входят и сильно измененные варианты "византийской ветки", и "вьюнок" разного характера и степени сложности, и, наконец, особенно полюбившееся тонкотравье. При всей сдержанности манеры, в растительном орнаменте иногда возможна ярко индивидуальная трактовка листвы и цветов. Таков орнамент Четвероевангелия XVI в. (76/81), где на л. 74 заставка зачернена, но сбоку (случайно?) листок выглядит, как выразительный профиль, а на других листах заставки, цветы и листики на полях выполнены далеко не в реалистической, но свободной декоративной вольной манере.

В этом типе орнамента продолжается также развитие и других мотивов. Такова, например, заставка и инициал из Апостола-тетр, XVI в. (107/112, л. 2) (см. илл.). В заставке мотив, известный по Евангелию XVI в. (ГИМ, Муз. 3443, л. 14): дважды зеркально повторена перевернутая нижняя часть буквы "S" ван Макенема; над нею проходит характерный вьюнок с цветами пятилистника, нередко окружающий заставки или текст рукописей. Мачты инициала убраны "старопечатными" листьями, но между ними идет излюбленное тонкотравье. Вспомним также заставку, приведенную в статье Зацепиной^*. Московское происхождение рукописи подтверждается вкладной записью Евфимия Цыплетова.

^* (Е. В. Зацепина. К вопросу о происхождении старопечатного орнамента, с. 141-144.)

Апостол. XVI в. ГПБ, Кир.-Бел., № 107/112, л. 2

Исаак Сирин. Слова Постнические. XV-XVI вв. ГПБ, Кир.-Бел., № 62/187, л. 29

Этот же мотив части "S" встречается в роскошном Ирмологий с крюковыми нотами XVII в. (586/843, л. 672 н.с.) (см. илл.). Здесь этот мотив имеет навершие, встречающееся в Триоди постной А. и Т. Невежи, 1559 г. В середине обоих частей орнамента помещены круглые "клейма" нового вида плоскостной трактовки цветка - звезды. Особенно интересна в этой рукописи композиция, занимающая целый л. Зоб., типа "Древа жизни"; по манере исполнения все рисунки этой книги близки к гравюре. Листва дерева и вся эта композиция основаны не только на древних традициях, но и на опыте старопечатных заставок.

Ирмологий и стихирарь с крюковыми нотами. XVII в. ГПБ, Кир.-Бел., № 586/843, л. 672 н. с

Ирмологий и стихарь с крюковыми нотами. XVII в. ГПБ., Кир.-Бел., № 586/843, л. 3 об

Постепенно крепнет реалистическая трактовка листвы, цветов. Объемность маленькой вазы и длинных ветвей разработана достаточно тонко на заставке Святцев XVII в. (512/769, л. 4). Вместе с тем живет и даже усиливается мотив плоской интерпретации полу-цветка, полу-звезды, обычно заключенный в круг или квадрат.

Редкий орнамент - "штамбы готических букв" - по определению Зацепиной^* встречается дважды в собрании кирилловских рукописей.

^* (Е. В. Зацепина. Указ. соч., с. 123-124.)

На пороге XVII в. в рукописной книге появляется гравюра на дереве, близкая к гравюре нашей печатной книги.

В Четвероевангелии очень малого формата (10×7,5), написанном мелким, но очень отчетливым полууставом в Кирилло-Белозерском монастыре, по-видимому в начале XVII в. (84/89) (см. илл.), наклеена на л. 1 н. с. довольно грубо вырезанная гравюра на дереве - заставка в старопечатной манере, с крупной шишкой в середине, с поднятыми, круто закрученными стеблями и листьями. Эта же заставка, еще хуже вырезанная, наклеена на л. 220 н. с. Эта же заставка, также вырезанная, наклеена в рукописи Апостола-тетр 1693 г. (119/124, л. 25) (см. илл.). По верху заставки идут добавленные чернилами точки и небольшие "усики". В вышеназванном Четвероевангелии (84/89) на л. 136 н. с. наклеена вырезанная другая гравюра на дереве с более сложной старопечатной композицией, приближающаяся, но не совпадающая с двухрядными заставками Печатного двора, например Служебника 1649 г. Эта же заставка в сопровождении одного цветка - на л. 6 н. с. На лл. 225, 265 н. с. не наклеена, а отпечатана одна и та же заставка полностью (урезанная на лл. 6, 136 н. с). Она сопровождается двумя крупными высокими цветами, ограничивающими правое и левое поле; нижние части цветов срезаны при переплете. Текст вписан в это ограниченное пространство явно после отпечатают гравюры. ЭТИ двойные листы бумаги являются, видимо, примерами известных орнаментированных заготовок для рукописей. Мелко нарезанная бумага определяется по Брике ("шут", № 15748 - Ростов, 1555 г.), с отсылкой к книге Н. П. Лихачева^* и исправлением на XVII в.

^* (С. М. Briquet. Les filigranes, vol. 1-4. Paris - Amsterdam, 1907, vol. 4. Folie 2; H. П. Лихачев. Палеографическое значение..., ч. 2, с. 414.)

Четвероевангелие. Начало XVII в. ГПБ, Кир.-Бел., № 84/89, л. 225 н. с

Апостол. 1693 г, ГПБ, Кир.-Бел., № 119/124, л. 25 н. с

Листов с гравированными заставками по Кирилло-Белозерскому собранию в настоящее время выявлено 22. Ни одна из этих заставок в научной литературе пока не обнаружена. Встречается ряд близких и к московским заставкам, описанным А. С. Зерновой, и к украинским, описанным Т. Н. Каменевой^*. Орнаментация таких листов к середине XVII в. становится все пышнее. Особенно утяжеляется, как и в печатных книгах, верхняя часть заставки; цветы заменяются колоннами, окружают текст полной рамкой. Внизу текст завершается орнаментом, сначала расположенным на линейке, а позднее повернутым "острием" вниз.

^* (А. С. Зернова. Указ. соч.; Т. Н. Каменева. Украинские книги кирилловской печати XVI-XVH1 вв. Каталог изданий, хранящихся в ГБЛ, вып. I, 1574 - первая половина XVII в. М., 1977.)

Изучение Кирилло-Белозерского собрания как культурно-исторического целого представляется весьма перспективным.

Состав рукописей Кирилло-Белозерского собрания, как и характер их оформления (письмо, орнаментика элементов книжного убранства) свидетельствуют о непреходящем значении этого культурно-исторического центра, сыгравшего немаловажную роль в русской книжной культуре.