II

В сохранившихся до нас частях Лицевой летописный свод составляют десять рукописей. По традиции три из них включают в так называемую Хронографическую часть Свода, именно: "Музейский сборник" (ГИМ, Муз. 358, далее - "М")^*, "Хронографический сборник" (БАН, 17.17.9, далее - "ХС"), "Лицевой хронограф" (ГПБ, F.IV. 151, далее - "ЛХ"). Семь рукописей составляют так называемую Летописную часть Свода, подразделяемую иногда на "Летописание лет старых" и "Летописание лет новых". В первое входят: "Голицынский" том (ГПБ, F.IV.225, далее - "Г"), "Лаптевский" том (ГПБ, F.IV.233, далее - "Л"), первый и второй "Остермановские" тома (Б АН, 31.7. 30-1 и 2, далее - "0-1" и "0-11"), и "Шумиловский" том (ГПБ, F.IV.232, далее - "Ш"); во второе - "Синодальный" том (ГИМ, Сип. 962, далее - "С") и "Царственная книга" (ГИМ, Син. 149, далее - "Ц"). К Лицевому своду по содержанию и оформлению непосредственно примыкают еще две рукописи - "Егоровский сборник" (ГБЛ, Егор. 1844, далее - "Е")^** и "Житие Николы" (ГБЛ, Больш. 15, далее - "Н")^***.

^* (Перечисляемые рукописи, включающие различные части Лицевого свода, в разное время исследовались и неоднократно с разной степенью подробности описывались. Обобщающую археографическую информацию о них см. в статье: А. А. Амосов. Лицевой летописный свод и библиотека Ивана Грозного, с. 99-104. Наиболее обстоятельные из существующих ныне описания отдельных рукописей см. в работах: В. П. Щепкин. Лицевой сборник императорского Российского исторического музея. - "Известия Отделения русского языка и словесности Академии наук", т. IV, кн. I. СПб., 1899, с. 1345-1385 - "М"; А. Е. Пресняков. Царственная книга, ее состав и происхождение. СПб., 1893 - "Ш", "С" и "Ц"; Н. П. Лихачев. Палеографическое значение бумажных водяных знаков, т. I. СПб., 1899 - все тома, кроме "ХС"; А. Е. Пресняков. Московская историческая энциклопедия XVI века. СПб., 1900 - все тома; Описание рукописного отдела Библиотеки Академии наук СССР, т. 3, вып. 1. М.-Л., 1959, с. 357-360 - "0-1" и "О-И", автор описания М. В. Кукушкина; "Описание Рукописного отдела Библиотеки Академии наук СССР", т. 3,вып. 2.М.-Л., 1965, с. 12-24 - "ХС", автор описания В. Ф. Покровская; "Описание рукописей Синодального собрания (не вошедших в описание А. В. Горского и К. И. Невоструева)", сост. Т. Н. Протасьева, ч. 1. М., 1970, с. 127-130 - "С" и "Ц".)

^** (Рукопись описана Г. П. Георгиевским в текстовом приложении к альбому: "Древнерусская миниатюра. 100 листов миниатюр с описаниями и статьями..." М., 1933, с. 37-40.)

^*** (Описание рукописи см.: Н. П. Лихачев. Палеографическое значение..., т. I, с. 317-318.)

Для успешной "расшифровки" истории написания Лицевого свода необходимо прежде всего отрешиться от распространенного еще представления, будто современные рукописи Свода отражают замыслы его составителей и являются теми книгами, которые вышли из стен царской мастерской. В настоящем их виде рукописи Свода сформировались не ранее середины XVII в., а некоторые и еще позднее. О времени их нынешнего оформления свидетельствуют переплеты. Так, "М" был переплетен в последний раз^* в XVIII в., "ХС" - в середине XVII в. (переплет частично поновлен в БАН в наши дни), "ЛХ" - в XVII в. (но, кажется, поновлялся в более позднее время), "Г" - по-видимому, на рубеже XVII-XVIII вв. "Л" - около этого же времени (сейчас расплетен и хранится в ОР ГПБ в виде отдельных "тетрадей"), "0-I" и "0-II" - в XVIII в., "Ш" - около XVIII-XIX вв., "С" - в XVII в. (по переплет заметно поновлялся в XVIII), "Ц" - по свидетельству М. М. Щербатова - была впервые переплетена в 60-е годы XVIII в., современный переплет ее явно возобновлен в XIX в.^**.

^* (Указываем время последнего переплета, так как следы более ранних переплетов едва ли могут быть с уверенностью выявлены (и, тем более, датированы).)

^** ("Е" в последний раз переплетался в XIX в., а "Н" в XVII в. или на рубеже XVII-XVIII вв. (в на стоящее время переплет реставрирован в ГБЛ).)

Порядок повествования в существующих рукописях неоднократно перебивается по причине путаницы листов в рамках одного тома, утраты отдельных частей Свода (от нескольких листов до целых кодексов). Более того - последовательность изложения событий зачастую прерывается и требует обращения к другим рукописям. Так, фрагмент книги Бытия, изначально входивший в комплекс "М", в настоящее время находится в конце "Н", а в составе "ХС" читается книга Руфь, которая некогда завершала первую часть "М"^*. Несколько листов "ЛХ" попали в начало и конец "С". Свыше десяти взаимных переходов имеют "Г" и "Л"; к составу "Г" относятся также и начальные листы "Ш"^**. Весьма сложной и до последнего времени спорной оставалась и картина соотношения "С" и "Ц"^***. Думается, что есть достаточно серьезные основания включать в состав Лицевого свода также "Е" и "Н"^****.

^* (Подробней об этом см.: А. А. Амосов. К вопросу о времени происхождения..., с. 20-21.)

^** (В общем виде связи "Г", "Л" и "Ш" были намечены А. Ф. Бычковым и С. Ф. Платоновым в ходе подготовки к печати IX-XII тт. "ПСРЛ" и существен но уточнены в названных выше работах А. Е. Преснякова. Последовательность чтения и взаимные переходы всех томов "Летописания лет старых" окончательно установлены О. И. Подобедовой: О. И. Подобедова. Миниатюры русских исторических рукописей. К истории русского лицевого летописания. М., 1965, с. 322-332).)

^*** (Подробнее об этом см. в нашей специальной статье: А. А. Амосов. Датировка и кодикологическая структура "Истории Грозного" в Лицевом летописном своде. (Заметки о бумаге так называемой Царственной книги). - "Вспомогательные исторические дисциплины", вып. XIII, Л., 1982.)

^**** (См. об этом: А. А. Амосов. Лицевой летописный свод и библиотека Ивана Грозного..., с. 103-104.)

Рассмотрение истории формирования реальных кодексов Свода неизбежно приводит нас к заключению, подкрепляемому рядом прямых и косвенных данных, о продолжительном бытовании всего комплекса листов, составляющих Свод (или, во всяком случае, большей части этого комплекса) вне какого-либо кодекса, в виде отдельных листов, "тетрадей", связок и т. п. В пользу этого свидетельствует как частое перекрещивание отдельных пластов в реальных кодексах, так и перебои в последовательности чтения в пределах одного кодекса. На это уже указывает и порядок расположения текстов в "Лебедевской" и "Александро-Невской" летописях, переписанных в середине XVII в.: последовательность чтений в этой копии части Свода не совпадает с реальной последовательностью современных "Г", "Л", "С", "Ц", допущение же сознательной выборки, особенно из "С" и "Ц", представляется невероятным.

По мере того, как формировались дошедшие до нас рукописи, первоначальный комплекс листов дробился и распылялся; процесс этот длился около полутора веков. Так, в середине XVII в. из первоначального комплекса уже были изъяты листы, составившие современные "0-I", "О-II" и "Ш", и тексты их уже не вошли в "Лебедевскую" и "Александро-Невскую" летописи. Есть достоверные свидетельства о формировании в середине XVII в. "ХС"^*. К 60-м годам XVIII в. от всего комплекса осталась лишь беспорядочная кипа листов, из части которой М. М. Щербатов и собрал "Царственную книгу".

^* (Подробней об этом см.: А. А. Амосов. К вопросу о времени происхождения..., с. 20-21.)

Местом хранения первоначального комплекса, вплоть до начала его распыления по отдельным библиотекам и частным книжным собраниям, следует считать, по-видимому, Митрополичью, а затем Патриаршую библиотеку, куда листы были переданы после прекращения работ над Сводом. Такому предположению, казалось бы, противоречит отсутствие в известных нам описях Патриаршей библиотеки упоминаний о лицевых летописях - что было подмечено А. Е. Пресняковым еще в 1893 г.^*. Однако, с другой стороны, именно в Патриаршей библиотеке сохранялись "С" и та кипа листов, из которой М. М. Щербатов подобрал "Ц". Еще Н. П. Лихачев установил, что "С" и "ЛХ" были в XVII в. одновременно реставрированы и переплетены с использованием для подклейки порванных листов вполне тождественной бумаги^**. Наконец "ХС" был сформирован как кодекс и дан вкладом в Ново-Иерусалимский монастырь патриархом Никоном. Не попадали же в библиотечные описи части Свода потому лишь, что, строго говоря, но являлись книгами (а в описях фиксировались именно книги); форму книг части Свода обретали лишь уходя из Патриаршей библиотеки^***.

^* (А. Е. Пресняков. Царственная книга..., с. 1.)

^** (Н. П. Лихачев. Палеографическое значение..., т. I, с. 301-304.)

^*** (К сходным выводам, но на материале лишь "С" и "Ц" пришла и Т. Н. Протасьева (Т. Н. Протасьева. К вопросу о миниатюрах Никоновской летописи (Син. № 962). - "Летописи и хроники. Сборник статей 1973 г." М., 1974), полагающая, однако, что местом хранения листов был Казенный приказ.)

Таким образом, для прочтения истории написания Лицевого свода необходимо все начинать как бы от "нуля", т. е. преодолеть "гипноз" реальных рукописей Свода и отрешиться от всей предшествовавшей историографической традиции, что уже значительно сложней. Дело в том, что в литературе прочно установилось мнение (нигде и никогда, однако, однозначно не сформулированное, но как бы принятое негласно) о последовательности создания отдельных частей Свода и отдельных его томов^*. Между тем любая логически-непротиворечивая интерпретация фактических данных независимо от сознания исследователя направляет его мысли в свое русло; если же подобная интерпретация вдобавок еще и красиво изложена (а в работах по Лицевому своду это не редкость, чтение многих исследований доставляет подлинное эстетическое наслаждение), то вместо критического восприятия и проверки, вместо использования работ предшественников как возможных моделей решения возникает подсознательное желание и далее развивать их мысли по проторенной уже тропинке. Не решаемся утверждать положительно, но думается, что в историографии Лицевого летописного свода подобному моменту принадлежит довольно значительное место^**.

^* (Подробней об этом см.: А. А. Амосов. К вопросу о времени происхождения..., с. 6-14.)

^** (Впрочем, данные слова вовсе не означают отрицания научного значения предшествующей литературы, посвященной изучению Лицевого свода. Лучшие исследования этой тематики давно уже вошли в золотой фонд отечественных источниковедческих штудий как блестящие, а отчасти непревзойденные и до нашего времени образцы извлечения многообразной информации из сложного источника. Нет сомнения, что, являясь историографическими фактами, вместе с тем работы А. Е. Преснякова, Н. П. Лихачева, В. Н. Щепкина, равно как и других, более близких нашим дням авторов, еще долгое время будут служить настольными книгами для поколений исследователей. Ибо раскрытие "источниковедческой кухни", концентрированное выражение многообразной методики применительно к исследованию одного памятника отражает преемственность взглядов и мыслей, движение науки, а значит и предостерегает (хотя бы и на своих примерах) от ошибочных на правлений в подобном движении.)