Из истории создания лицевого Летописного свода (Организация работ по написанию рукописей) (А. А. Амосов)

I

Работа историка, направленная к познанию явлений прошлого, довольно часто порождает необходимость ответить на вопросы: "что?", "как?" и "почему?". Ответ на первый вопрос сводится к первичному определению изучаемого явления - что именно было и было ли вообще. Второй ответ - если что-либо было, то как именно это явление зарождалось, какими путями развивалось и в каких формах нашло свое выражение. Третий ответ - почему это происходило именно так, а не иначе, чем была обусловлена эволюция изучаемого явления, по каким причинам из нескольких возможных вариантов развития данное конкретное явление следовало одному, реализованному. Только после ответов на поставленные первичные вопросы можно вновь вернуться к начальному и уже на новой основе сделать заключение о том, что все-таки было и какое место изучаемое явление занимает в общеисторической картине, какое влияние оно оказало на последующий исторический процесс. По-видимому, нет нужды возводить данную процедуру исследования в ранг единой и обязательной методики, придавая ей своего рода обрядовые черты, - бесконечное множество подлежащих изучению исторических событий требует и столь же многообразных подходов к этим событиям. Нетрудно, однако, заметить, что при исследовании непростых явлений попытка "перешагнуть" через одну или две из означенных ступенек легко может вызвать искажение итоговой картины, тем более опасное, что подобное искажение остается скрытым от глаз как читателя, так и самого исследователя. В истории отечественной исторической науки можно найти немало тому примеров. Одним из них, в частности, может послужить история изучения крупнейшего произведения историографии Московского царства, так называемого Лицевого летописного свода.

Лицевой летописный свод в полном его (дошедшем до наших дней) объеме известен ученым уже около ста лет, а история изучения отдельных его частей насчитывает третье столетие. Период более чем достаточный, чтобы памятник, даже столь грандиозный, перестал быть "черным ящиком". Сейчас уже многое известно о Своде. После работ А. Е. Преснякова и Н. П. Лихачева^* мы имеем общее представление о составе памятника и примерном времени работы над ним, о его источниках. Представление об источниках Лицевого свода значительно расширилось после исследований Д. Н. Альшица, С. О. Шмидта, О. В. Творогова, В. В. Морозова, С. А. Морозова^**. После выдающейся находки В. Ф. Покровской мы можем судить и о технике и приемах работы над источниками, производившейся составителями Свода^***. Лицевой свод представляет собой единство словесного и изобразительного материала, повествование писателя и художника в нем параллельно, миниатюры его не менее (а иногда и более) информативны сравнительно с текстом. Исследования Н. П.Лихачева, В. Н. Щепкина, А. В. Арциховского, С. О. Шмидта, Т. Н. Протасьевой, но главным образом О. И. Подобедовой и, в последние годы, Ю. А. Неволина осветили в значительной степени и работу художников Свода. Есть уже четкие критерии для выделения "руки" ряда мастеров, иллюстрировавших Свод, есть основания судить о стилистических особенностях миниатюр Свода в целом и рисунков отдельных художников, о связях миниатюр Свода с другими изобразительными памятниками, о принципах композиционного построения миниатюр и т. д.^****. Не было недостатка и в попытках объяснить причины существования Лицевого свода в его настоящем составе (впрочем, главным образом, применительно к заключительным томам Свода). Различные модели "прочтения" Свода как свидетельства о социально-политической истории России второй половины XVI в. предлагали А. Е. Пресняков, Д. Н. Альшиц, Н. Е. Андреев, С. О. Шмидт, А. А. Зимин, О. И. Подобедова, Р. Г. Скрынников и др.

^* (Исторический обзор см., например, в статьях: С. О. Шмидт. Когда и почему редактировались лицевые летописи времени Ивана Грозного. - "Советские архивы", 1966, № 1, с. 31-36, № 2, с. 46-51; А. А. Амосов. К вопросу о времени происхождения Лицевого свода Ивана Грозного. - "Материалы и сообщения по фондам Отдела рукописной и редкой книги Библиотеки АН СССР". Л., 1978, с. 6-36.)

^** (Эти сведения обобщены, а также отчасти уточнены и дополнены нами в статье: А. А. Амосов. Лицевой летописный свод и библиотека Ивана Грозного. - "Библиотека Ивана Грозного. Реконструкция и библиографическое описание". Л., 1982, с. 98-117.)

^*** (Думается, что именно, основываясь на наблюдениях В. Ф. Покровской, Б. М. К лосе в последние годы сделал ряд интересных предположений (выдвинутых им в серии докладов в Москве и Ленинграде) и о других рукописях, послуживших непосредственными источниками Лицевого свода.)

^**** (О взаимосвязи словесного и изобразительного повествования в Лицевом своде см. также новейшие исследования: Д. С. Лихачев. Поэтика древнерусской литературы. Изд. 3. М., 1979, с. 36-54; А. А. Амосов. Сказание о Мамаевом побоище в Лицевом своде Ивана Грозного. (Заметки к проблеме прочтения миниатюр Свода). - "Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы АН СССР", т. XXXIV. Л., 1979, с. 49-60.)

Таким образом, можно констатировать, что за два столетия (но прежде всего за последние 30-35 лет) в результате труда нескольких поколений источниковедов современная наука имеет сравнительно полный ответ на первый вопрос "что?", довольно много данных для более или менее уверенного, но далеко не окончательного ответа на второй вопрос "как?" и несколько предположительных вариантов ответа на часть третьего вопроса "почему"? Сделано немало, но, тем не менее, еще остаются неисследованными некоторые аспекты, без освещения которых не только рано давать итоговое суждение о месте и значении Лицевого свода в истории отечественной культуры и исторической науки, но не представляются возможными и исчерпывающие ответы на первичные вопросы. Настоящая статья является ответом на один из вопросов - именно: "как была организована работа по переписке и в какой последовательности составлялись рукописи Свода?" и (надеемся) закладывает основы для ответа на ряд других вопросов.