Книжная лавка. Из книги очерков "Чувствительное путешествие по невскому проспекту" (П. Л. Яковлев)

Книжная лавка! Посидим в ней часа два - нигде нельзя лучше провести время; сюда заходят любители чтения, сюда заходят... авторы! Войдем. Выберем какую-нибудь книжку - почитаем и послушаем! Вхожу. Лавка наполнена народом; хозяин ласковый, учтивый, с улыбкой показывает требуемые книги, кланяется и спешит удовлетворить других покупателей. Дошла очередь и до меня. "Что, сударь, вам угодно?" - "Прочесть последний № Вестника Европы".

В минуту получаю его и сажусь. Прочие посетители были: гувернер-француз с двумя детьми какого-то графа; маленький собиратель русских древностей; толстый смуглый мужчина; старая напудренная фигурка с голубым платком на шее и в серой шинели. Эта фигурка, вооружась очками, перебирала все старые русские романы и выписывала из каждой страницы по две и по три строки в белую книгу, на которой я заметил надпись: Драмма.

Собиратель древностей бегло просматривал какую-то историю и беспрестанно относился к смуглому, говоря: "Вот еще ошибка! вот еще ошибка! Можно ли писать так историю? В одном томе 904 ошибки!"

Смуглый разговаривал между тем с каким-то мужиком и что-то записывал в особенной тетрадке. Гувернер читал, кажется, Journal des debats, а мальчики выбирали нужные им книги.

Я держал перед собою Вестник и посматривал на посетителей.

Дети набрали для себя книг, гувернер со вздохом оставил свое чтение, расплатился и ушел. Тотчас по выходе их смуглый кончил свои записки, положил тетрадку в карман и подошел к собирателю древностей.- "Я нашел чудо!" - сказал смуглый.- "Какое?" - спросил собиратель.- "Видишь ли этого мужичка? Знаешь ли, кто он?" - "Нет".- "Это, мой миленький, музыкант-самоучка. Вообрази, он в совершенстве играет на всех инструментах; знает генерал-бас; но тебе известно, как одобряются у нас русские таланты! Про него никто даже не знает!.. Надобно его сделать известным, и я сегодня же напишу его историю и напечатаю!.." - "Да где ты его нашел?" - "В табачной лавке, миленький! Иду мимо и слышу звуки гитары, подхожу и вижу этого мужичка, который разыгрывает вариации Цихры. Это поразило меня. Я начал с ним говорить, узнаю, что он нигде не учился; не более десяти лет в Петербурге; все жил на Волге. Каковы наши русские!.." - "Зайди ко мне, миленький! Вот тебе мой адрес. Прости, прости!"

Брадатый виртуоз ушел, а смуглый его покровитель опять начал писать что-то в своей тетрадке.- "Пойдем, - сказал собиратель древностей, закрывая книгу, - пойдем!" - "Сейчас, миленький, дай только записать, что я нашел этого виртуоза в музыкальном магазине..." - "Как? а не в' табачной лавке?" - "Нехорошо, миленький; надобно немного прикрасить. Я напишу, что нашел этого виртуоза в магазине Пеца; что он покупал при мне

концерты Фильдовы для фортепиан и Родевы для скрып-ки. Вот я и кончил! Пойдем..."

Они ушли. Осталась одна напудренная фигурка. Этот куриоз все еще продолжал выписку из старых романов; с невероятною скоростию перевертывал листок за листком - и в то же время нюхал табак, вздыхал, писал. Наконец бросает перо, закрывает книги, берет свою тетрадь, дружески кланяется книгопродавцу и уходит.

<...>

Вот направо книжные лавки... Опять книжные лавки!.. Я в нерешительности, идти ли туда или продолжать мой путь далее.- Нет, не пойду - надобно сворачивать с проспекта; а я не могу в одно и то же время идти по двум дорогам.

Но не знаю, какое-то невольное любопытство влечет меня к этим лавкам. Нет, не пойду - сяду на лавочке и буду издали смотреть на эти золотые вывески: книжные лавки, книжные магазины!.. Как жаль, что теперь нет со мною описания Петербурга; мне бы хотелось выписать оттуда статью о книжных лавках: с которого года проявились они в Петербурге, как распространялась книжная торговля и пр... Но отчего эта торговля не распространяется более и более? Например, почему у нас нет такого расхода на книги, как в Германии и Франции? Не потому ли, что мы выписываем оттуда книги, а они не выписывают наших?.. Так, но и от того, что и у нас, в самой России еще не тысячи любителей чтения... Говорят, будто в провинциях еще только дочитывают книжки Новиковой типографии - а в столицах, я сам знаю, на книги расход не велик. Богатые и обязавшиеся иметь библиотеки - их не много - а гг. сочинители, журналисты, переводчики не разоряются на покупку книг. Бедные, бедные книгопродавцы!.. Но будет время - как патриот желаю, чтоб оно скорее пришло - будет время - и у нас книжная торговля распространится. Книгопродавцы и сочинители разбогатеют: народы Азии, смежные с пространной Российской империей, узнав все выгоды связи с Россиею, почувствовав необходимость знания русского языка, мало-помалу начнут учиться ему. Вкус к чтению русских книг усилится между ними, и полные короба русских книг полетят в Хиву, в Киргизскую степь, в Бухарию, в Афганистан, оттуда далее... далее, далее. Сверх того, у нас откроется новый класс людей: учители, подобные французским учителям, и мадамы того же достоинства поскачут просвещать варваров; за ними модные торговки, актеры...

Боже мой! Какое прелестное будущее!.. Я уверен, что все это исполнится прежде, нежели наши книгопродавцы выучатся русской грамоте.

Но я забыл, что тороплюсь домой... Идем далее...- Библиотека!.. За нею театр... Если б только я не торопился домой! Но всякий путешественник бывал и в библиотеке и в театре! Правда, но всякий петербургский житель также бывал в обоих, и я, под защитой этого оправдания, иду ужинать... к одному доброму приятелю... Аничков мост близехонько.

Пусть буду автором. Мне дешево достается это название!., стоит только отобедать в кругу литераторов... чего же лучше? Итак, я прочту свое путешествие, прослыву автором... Плавильщиков поместит меня в каталог русских писателей - и я бессмертен! В ожидании обеда и... бессмертия возвращаюсь на Невский проспект. <...> 1828 г.