О водяных знаках...

В стародавние времена бумагу отливали вручную, черпая жидкую бумажную массу рамой, на которую натягивали частую сетку.

На сетке шелком или проволокой вышивали какой-нибудь рисунок. При отливке бумажная масса ложилась поверх рисунка более тонким слоем. Когда лист высыхал, на его поверхности формировался незаметный глазу рельеф. Увидеть его можно было, лишь посмотрев лист на просвет: на более темном фоне возникал четкий светлый рисунок - "водяной знак", или "филигрань".

Филиграни были своеобразной торговой маркой, рассказывающей о том, в какой мастерской изготовлена бумага. Каждая бумажная мельница использовала свой знак, непохожий на другие. У одной это был "орел", у другой - "корона", у третьей - "медведь"...

Проволочная вышивка быстро изнашивалась, ее приходилось менять.

"Опять надо делать новую филигрань", - сетовали мастера.

Все это им не нравилось. Но покупатели привыкли к водяным знакам и не брали бумагу, не имевшую их. Филигрань в их глазах была своеобразным знаком качества, гарантировавшим прочность бумаги и то, что чернила на ней не будут расплываться.

Изготовляя новую филигрань, мастера невольно меняли старый рисунок. Это был все тот же "медведь" или та же "корона", но один из штрихов был опущен, другой появился вновь, да и размеры знака были другими.

Эта особенность водяных знаков со временем сослужила великую службу науке. Ученые предположили, что с помощью фи-лиграней можно более или менее точно датировать документы и книги, время составления или изготовления которых не указано.

Допустим, что у нас в руках письмо, автор которого проставил точную дату. А рядом лежит документ, время составления которого неизвестно. Документ и письмо написаны на бумаге с полностью идентичными филигранями. А значит, и составлены они примерно в одно и то же время.

Датированный и недатированный документы с одинаковыми водяными знаками редко попадают в руки одного исследователя. Выход один - нужно составить альбом датированных филиграней.

Исходные материалы для научных гипотез и построений поставляют энтузиасты-регистраторы.

Всю свою жизнь, даже в камере долговой тюрьмы, библиограф Людвиг Хайн описывал инкунабулы - печатные книги XV века. В его четырехтомном каталоге, которым ученые пользуются и поныне, 16 299 позиций.

Плотник и штукатур Иван Филиппович Масанов (1874 - 1945), впоследствии ставший известным библиографом, собрал и раскрыл более 50 тысяч псевдонимов русских писателей.

На протяжении 40 лет швейцарец Шарль Брике срисовывал водяные знаки из документов и книг всех времен и народов. В 1907 году он издал в Женеве четырехтомный альбом с репродукциями 16 112 филиграней и указанием примерных или точных дат их использования.

Были у Брике предшественники, в том числе русские. В 1824 году вологодский купец Иван Лаптев выпустил в Петербурге книгу "Опыт в старинной русской дипломатике, или Способ узнавать на бумаге время, в которое писаны старинные рукописи". Любитель старины Корнилий Яковлевич Тромонин в 1844 году составил альбом "Изъяснение знаков, видимых в писчей бумаге, посредством которых можно узнавать, когда написаны или напечатаны какие-либо книги, грамоты, рисунки, картинки и другие старинные и нестаринные дела, на которых не означено годов". Здесь было воспроизведено 1827 водяных знаков. Альбом не потерял значения по сей день; в 1965 году его переиздали в Нидерландах.

Особенно велик вклад, сделанный в филигранологию академиком Николаем Петровичем Лихачевым (1862 - 1936). В его знаменитом труде "Палеографическое значение бумажных водяных знаков" (Спб., 1899) воспроизведено 4258 филиграней.

В Научной библиотеке Саратовского университета были альбомы Н. П. Лихачева и Ш. Брике; А. А. Гераклитов неоднократно пользовался ими. Те знаки, которые он не мог отыскать в альбомах, Александр Александрович аккуратно срисовывал на отдельные листы. Постепенно их накопилось свыше тысячи. Можно было подумать о создании собственного альбома, хотя время - трудное и голодное, начало 20-х годов - явно не благоприятствовало этому.

Гераклитов составил альбом, но вышел он в свет в 1963 году, через 30 лет после смерти трудолюбивого саратовского ученого.