Саратовский книгочей

Судьбы ученых не похожи одна на другую.

Павел Михайлович Строев 17 лет от роду стал автором "Краткой российской истории", имевшей большой успех у читающей публики. Константин Федорович Калайдович умер, не дожив до 40 лет. А Александру Александровичу Гераклитову (1867 - 1933) исполнился 41 год, когда он увидел свою первую напечатанную статью.

Путь Гераклитова в науку был труден и длинен. Муза истории, служить которой он страстно стремился, ответила ему взаимностью на склоне его лет.

Было время, когда А. А. Гераклитов поступил на историко-филологический факультет Казанского университета, но уже через год вынужден был оставить учебу. А затем, в течение 10 лет, он - писец 2-го разряда - ходил на опостылевшую с первых дней службу - в Саратовскую казенную палату. Потом менял работу, но, к сожалению, не род деятельности - переписывал бумаги в железнодорожном ведомстве, в губернском правлении. Вечерами занимался самообразованием, изучал иностранные языки. Освоил латынь и греческий, затем - французский, немецкий, итальянский, английский...

В начале 1908 года один из сослуживцев рассказал Александру Александровичу, что в Саратове давно уже - с 1886 года - существует Губернская ученая архивная комиссия. Гераклитов воодушевился.

"Узнал... - записывает он в дневнике, - что попасть в члены не составляет больших затруднений и что, кроме музея и архива, Комиссия обладает весьма богатой библиотекой, хотя и находящейся в беспорядке. Это-то обстоятельство меня больше всего, кажется, и подкупило".

Отныне, прямо со службы, Гераклитов отправляется в Комиссию и до поздней ночи трудится в библиотеке или в архиве.

"Думается, не напрасно ли взялся я за это дело, - замечает он в своих повседневных записях, - так как при нашей проклятой службе времени совсем не остается. Но теперь все же я добился того, что много раз сильно хотел - доступа в большую библиотеку. Ведь подумать только - 12 000 томов и я там хозяин! Все свое время буду отдавать библиотеке, приведению ее в порядок, составлению систематического каталога".

Год спустя Гераклитов стал хранителем архива Комиссии. Колоссальное трудолюбие помогло ему овладеть методикой вспомогательных исторических дисциплин, о которых он ранее и не слышал, - палеографии, сфрагистики, филигранологии, геральдики...

В "Трудах Саратовской ученой архивной комиссии" начинают появляться его труды: "Некоторые данные о садоводстве в минувшем столетий", "Очерки из жизни и быта эльтонских соляных ломщиков", "Часоводец Решетов и устройство им городских часов в Саратове"...

После Великой Октябрьской социалистической революции А. А. Гераклитова пригласили на историко-филологический факультет Саратовского университета. Он пришел сюда 1 декабря 1917 года на должность библиотекаря, в 1919 стал доцентом, в 1928 году - профессором.

Революция строила по-новому судьбы людей. Меняла она и судьбы библиотек.

Бежали за границу князья и графы, банкиры и скотопромышленники... Их родовые собрания, их богатые коллекции картин, фарфора, книг поступали в государственные хранилища. В Саратовский университет привезли библиотеку П. М. Мальцева - старообрядца, миллионера-хлебопромышленника, жившего в Заволжье. В собрании было много рукописей и старопечатных книг.

Александра Александровича Гераклитова заинтересовали пять изданий, в которых не было выходных сведений, - три "Евангелия", "Триодь постная" и "Псалтырь". Александр Александрович, сверившись с "Описанием славяно-русских книг" И. П. Каратаева, установил, что знаменитый библиограф полагал эти издания напечатанными в одной из южнославянских типографий - где-нибудь в Сербии или Угровлахии. А. А. Гераклитов, хорошо знавший русскую историческую литературу, был знаком и с работами А. Е. Викторова и Л. А. Кавелина, утверждавших, что эти книги напечатаны в Москве.

Кто прав - Викторов с Кавелиным или Каратаев?

Тщательно изучив издания, Гераклитов пришел к выводу об их московском происхождении. Об этом говорил шрифт, рисунок которого восходил к полууставу московских рукописей XV - XVI веков. Александр Александрович встречал в рукописях и похожие заставки. Прав Викторов был и в том, что бесспорно русской была редакция текста.

Но когда эти издания напечатаны?

А. Е. Викторов отвечал на этот вопрос, используя даты, которые он нашел во владельческих записях, а их было не так уж много. Более точную дату можно установить с помощью филиграней, или водяных знаков. Делать это пытался и Алексей Егорович. Но у него под руками не было тех замечательных пособий по филигранологии, которые появились уже после смерти ученого хранителя Отделения рукописей и славянских старопечатных книг Румянцевского музеума.