В львовском архиве

Когда я бываю во Львове, я всегда прихожу в бывший монастырь бернардинцев, где сейчас находится Центральный государственный исторический архив УССР. На площади перед ним торгуют цветами. Строгий фасад костела членят пилястры тосканского ордена. Высоко в небо взлетает башня с часами. Я поднимаюсь на второй этаж по скрипучей лестнице и здесь, в читальном зале, изучаю документы, написанные в присутствии Ивана Федорова. Архивная документация, рассказывающая о нелегких судьбах людей далекого XVI столетия, имеет одну особенность - акты откладывались в архивах в тех случаях, когда человеку приходилось прибегать к помощи властей или же когда с ним случалась неприятность.

В годы жизни Ивана Федорова во Львове городом управлял магистрат, состоявший из двух коллегий - Рады и Лавы. Рада исполняла административные функции, рассматривала гражданские дела. Здесь регистрировались финансовые и коммерческие сделки. Ивану Федорову приходилось бывать в Раде неоднократно; каждый его визит фиксировался на страницах актовых книг.

Лава была судебным органом, в ведении которого были как уголовные, так и гражданские дела. Первопечатник обращался сюда, когда ему нужно было взыскать долги с неисправных должников.

Над городом возвышалась гора "Высокий замок", под которой стояло готическое здание "Нижнего замка". Здесь помещался Львовский гродский (от польского слова "груд", что значит "замок", "крепость") суд. Здание было красивым.

 Это королевское украшение, могучее и гордое,
 Солнечный свет окна густо золотит.
 Тонкая башня стремительно поднимается к самой туче.
 Подвалы выходят в ад, звезд достигают шпили. 

Так описывал "Нижний замок" польский поэт XVI века Себастиан Фабиан Клоновиц.

Гродский суд рассматривал дела жителей львовских предместий. Иван Федоров приходил в "Нижний замок" в 80-е годы, уже после возвращения из Острога, когда он поселился под Замковой горой - в той части города, где стоял Онуфриевский монастырь и которая по сей день называется "Подзамчье".

Писцы магистрата и Гродского суда во время судебных процессов или деловых разбирательств записывали показания сторон на длинных узких листах, которые затем переплетали в книги. Черновые записи расшифровывали и четким каллиграфическим почерком переносили на страницы массивных фолиантов. Лучшие переплетчики города делали для томов прочную одежду.

Войны и эпидемии прокатывались через город. Люди погибали, а записи об их бедах, неурядицах и невзгодах, занесенные на страницы актовых книг, оставались.

Впервые к этим книгам в поисках документов об Иване Федорове в предъюбилейные дни 1883 года обратился Станислав Львович Пташицкий (1853 - 1935). Он был еще молод; лишь несколько лет назад - в 1878 году - окончил историко-филологический факультет Петербургского университета. В дальнейшем Пташицкий стал известным историком и архивистом, описал и издал "Литовскую Метрику" - государственную документацию Великого княжества Литовского. В конце жизни он был назначен главным директором польских государственных архивов.

Пташицкий плодотворно занимался историей книгопечатания. Будучи в научной командировке в Австро-Венгрии, Станислав Львович приехал во Львов и пошел в архив. Систематически, день за днем, он просматривал толстые книги магистрата и гродского суда. И обнаружил 34 документа, рассказывающих о жизни и деятельности первопечатника Ивана Федорова.

Вернувшись в Петербург, Пташицкий в марте 1884 года опубликовал обзор этих документов в журнале "Русская старина". Два года спустя полные тексты актов появились на страницах "Докладов и сообщений Филологического отделения Краковской академии".

Жестокое время вставало с этих страниц. И живой человек, совсем не похожий на монументального "диакона Николы Гостунского", которого живописали в своих трудах М. П. Погодин и А. С. Петрушевич.

"Личность Ивана Федорова делается для нас более определенной", - резюмировал С. Л. Пташицкий на страницах "Русской старины".

Первый документ, найденный им, рассказывал о жалобе первопечатника на цех столяров. Рада рассматривала жалобу 26 января 1573 года. Цех строго-настрого запретил пришельцу "нанимать подмастерьев столярского ремесла и исполнять какую-либо работу, относящуюся к их мастерству". А Ивану Федорову нужно было изготовить печатный стан, наборные кассы, ящики для хранения шрифта.

Совет поддержал цеховых старшин. Типографу запретили постоянно держать столяра. Но он мог обратиться в цех и нанять там ремесленника, который, с дозволения своего мастера, сделал бы для Ивана Федорова все необходимые работы. Однако никто из мастеров столярного цеха не захотел помочь печатнику.

Прецедента в львовской судебной практике не было - Иван Федоров был первым типографом, приехавшим в этот город. Рада решила обратиться за консультацией к краковским печатникам Мацею Зибенайхеру и Миколаю Бжезине. С. Л. Пташицкий нашел их ответ, датированный 31 января 1573 года.

"В городе Кракове, - писали Зибенайхер и Бжезина, - книгопечатники не держат и не содержат в своих домах никаких подмастерьев столярского ремесла для изготовления того, что необходимо для их друкарского ремесла. Только тогда, когда, в случае необходимости, какому-либо печатнику потребуется столяр для работы, он нанимает за особую плату подмастерья у мастера-столяра".

Ответ устроил Ивана Федорова. Но цех по-прежнему отказывался дать ему работника. Как обошелся типограф, С. Л. Пташицкий не знал - документы об этом молчали. Но он помнил, что 25 февраля 1573 года Иван Федоров начал печатать свою первую во Львове книгу - эта дата указана в послесловии "Апостола" 1574 года. То ли типограф сам соорудил печатный станок и наборную мебель, то ли тайком от цеха нанял ремесленника...

Рада вернулась к рассмотрению спора 7 декабря 1573 года, когда первая украинская печатная книга была уже почти готова. В найденном С. Л. Пташицким "Решении в деле между столярами и русским друкарем" шла речь о том, что, стараясь "отнестись к пришельцу с необходимым вниманием и заботясь о том, чтобы он, не закончив начатой им работы, не имел по той причине какого-либо убытка" и, вместе с тем, стараясь "одновременно не нарушить ни в чем прав и привилегий столяров этого города и их цеха", Рада попыталась примирить первопечатника с цехом столяров. Ивану Федорову разрешалось подыскать ремесленника там, где он этого пожелает, а затем записать его в столярный цех. Ремесленник мог делать лишь ту работу, которая нужна в типографии.

"Этому подмастерью, - говорилось в решении, - когда он будет работать у Ивана, не дозволяется ни для кого в городе, ни за его стенами изготовлять то, что относится к столярской работе, а именно столы, лавки, шкафы, сундуки, двери, кровати - под страхом наказания и поручительством в 100 гривен, которые обязан будет заплатить этот друкарь Иван, если его подмастерье исполнит столярскую работу за пределами типографии".

Решение Рады, как о том записано в актовой книге, "Иван принял, а упомянутые мастера-столяры протестовали против обиды и нарушения своих прав и привилегий".

В послесловии "Апостола" 1574 года Иван Федоров говорил о "неславных в мире обретающихся", о простых людях, которые помогли ему создать во Львове славянскую типографию. Просматривая актовые книги, С. Л. Пташицкий узнал имя одного из них.

"Явившись самолично в помещение нашей Рады, - рассказывал документ от 6 мая 1574 года, - почтенный русский друкарь Иван Федорович публично признал и добровольно подтвердил, что он на основании определенного и законного соглашения должен почтенному Сеньке, седляру с львовского Подзамчья, 700 золотых польских монет..."

По тем временам это была колоссальная сумма. Бык в ту пору стоил во Львове 4 золотых, корова - 2, а за 700 можно было купить каменный дом на Рынке - главной площади города.

День за днем раскрывались перед С. Л. Пташицким обстоятельства повседневной жизни первопечатника. 12 мая 1574 года Иван Федоров поручил своему другу - портному Касьяну - выправить долг - 32 золотых - за "русские книги" с некоего Ивана, который "недавно из иудейства перешел в греческую веру". 25 марта 1575 года Иван Федоров посетил городскую Лаву и уполномочил своего слугу Василия Лесятинского взыскать долг - 20 талеров с жителя Коломыи Ивана Шпака или с его поручителя Дахно. Шпак денег не отдал. Типографу пришлось еще раз, 16 августа 1575 года, побывать в Лаве, заявить протест и потребовать выплаты долга. С. Л. Пташицкий нашел и другие документы. Мы познакомимся с ними позднее. А пока последуем за Иваном Федоровым, который принял предложение князя Константина Константиновича Острожского и поступил к нему на службу.