Гусарской саблей и пером писателя

Разбор трех статей

За несколько дней до Бородинского сражения к Багратиону обратился подполковник Ахтырского гусарского полка Денис Давыдов. Он предложил свой план партизанских действий и попросил дать ему под командование конный отряд, чтобы самостоятельно действовать в тылу неприятеля. Группа была совсем небольшая: всего-то сто тридцать гусар и казаков, но отважный подполковник повел ее на Смоленскую дорогу. И начались неприятности для французов. Какая-то конная группа без конца не давала им покоя: то обоз с фуражом или боеприпасами отобьют, то неожиданно нападут на отставший отряд. Когда же храброму партизану выделили еще шестьсот человек, он неожиданно напал на трех тысячный отряд неприятельской кавалерии и разбил его. Вскоре после этого партизанами был разбит четырехтысячный отряд.

Денис Давыдов

В черном чекмене, красных шароварах и в черкесской шапке, вечно на коне, в походе, Денис Давыдов не знал усталости. Позднее он вспоминал о тех трудностях, которые выпадали на долю партизан: "Путь наш становился опаснее по мере удаления нашего от армии. Даже места, в которых еще не было не приятеля, представляли для нас немало препятствий. Общее и добровольное ополчение поселян преграждало нам путь".

Денис Давыдов рассказывает, что во всех селениях крестьяне закрывали ворота и охраняли свои дома с кольями, вилами, топорами. Приходилось каждый раз посылать кого-нибудь из солдат убеждать жителей, что они, мол, не французы, а свои, русские. Жители не всегда верили и, бывало, отвечали пущенным с размаху топором. Но как только они убеждались, что пришли русские партизаны, они меняли к ним отношение: хлеб, пиво, пироги - все сразу же выставлялось солдатам. Денис Давыдов не раз спрашивал жителей, почему они принимали его солдат за французов. Те отвечали примерно так: "Да, вишь, родимый, по одежде-то вы схожи". Давыдов возражал: "Разве я не русским языком говорю?" и получал ответ: "Да ведь у них, батюшка, всякого сброду люди".

Прижизненное издание сочинений Дениса Давыдова

Чтобы сойтись ближе с местным населением, Давыдов надел мужицкий кафтан, отпустил бороду, вместо ордена святой Анны повесил на грудь иконку святого Николая и стал разговаривать простым на родным языком.

О бесстрашном партизане молва расходится по всему миру: о нем пишут статьи, слагают легенды;

Вальтер Скотт украшает его портретом свой кабинет и пишет Давыдову восторженное послание.

А. Венецианов. 'Крестьянин Иван Долбила...'

Но вот отгремели залпы, воткнуты в землю солдатские штыки. Денис Давыдов жалуется, что надоело ему в мирное время плац-парадов ничегонеделанья "застегивать себе поутру и расстегивать к ночи крючки и пуговицы". В 1823 году он подает в отставку.

Давыдов поселился в симбирском имении жены Верхняя Маза и занялся литературой. Он и до этого был известен в кругу своих друзей и многочисленных читателей как поэт - автор удалых гусарских стихотворений. Однако теперь, взявшись снова за перо, Денис Васильевич заявил о перемене своего литературного жанра: "Не позволяют драться, я принялся описывать, как дрались".

За всю свою жизнь он написал не так много произведений: около ста небольших стихотворений и два десятка военно-исторических и мемуарных статей.

Стихотворения храброго партизана известны многим любителям поэзии: сборники можно найти в любой библиотеке, так как издавались они много раз.

Иллюстрация к сочинениям Дениса Давыдова

С военными статьями и мемуарами дело обстоит хуже: они публиковались редко, сравнительно не большими тиражами. А до революции с трудом про ходили через цензуру, появлялись искаженными, обезображенными иногда до неузнаваемости. Ко всему прочему "исправляли" статьи Дениса Давыдова не в меру ретивые его родственники. Так, например, Д. Д. Давыдов, редактируя рукописи отца, не только изменял по своему произволу отдельные слова и предложения, но выбрасывал целые страницы из его произведений и даже беззастенчиво вписывал свои рассуждения, выдавая их за отцовские.

Потому, разумеется, и ценны для нас книги, вы пущенные еще при жизни самого Дениса Давыдова. Таких книг было три, не считая сборника стихотворений. Остальные работы печатались только в журналах, такие, как "Дневник партизанских действий 1812 года", "Мороз ли истребил французскую армию в 1812 году", интересные по своей живости воспоминания - "Встреча с великим Суворовым" и "О том как я, будучи штаб-ротмистром, хотел разбить Наполеона", и некоторые другие.

Лист из книги Давыдова 1863 года

Книги Дениса Давыдова, изданные при его жизни, сохранились в небольшом количестве экземпляров. Поэтому коллекционеры уникальных изданий всегда радуются, если им удается присоединить к другим книгам и томики Дениса Давыдова, изданные более ста лет тому назад.

Как-то, будучи в Костроме, я зашел в букинистический магазин. Перебирая старые книги, наткнулся на небольшой ветхий томик "Стихотворений" Дениса Давыдова, изданный в 1832 году книгопродавцем И. Г. Салаевым, Это был первый и единственный сборник стихотворений поэта и партизана, выпущенный при его жизни. Том открывался предисловием "От издателя", в котором рассказывается биография Дениса Давыдова, Исследователи установили любопытный факт: биографию эту написал сам поэт. Книга стихотворений была издана небрежно, вид ее был не очень хорош. Это огорчило в свое время автора. Он писал Вяземскому:

"Нет, как ни говори и как ни люби нашу матушку белокаменную, но она весьма отстала от Петербурга даже в красоте книгопечатания; вкусу нет!.. Впрочем, я сам виноват, такие дела не препоручают другим, а требуют надзор хозяина. Будь я в Москве, то издание было бы красивее и не было бы опечаток, которые мне глаза колют. Например,в новой моей пьесе - "Гусарская исповедь" не видели бы: "Где спесь до подлости". А было бы как в оригинале: "Где спесь да подлости"..."

Через некоторое время в Муроме я приобрел не менее редкую брошюру Д. Давыдова - "Разбор трех статей, помещенных в "Записках Наполеона", изданную в Москве в 1825 году.

Древнегреческий философ Демокрит заметил, что мужество делает ничтожными удары судьбы. Этот афоризм очень подходит к Денису Васильевичу Давыдову. Обиженный, обойденный по службе, унижаемый военной аристократией, прозябавший после Отечественной войны на незначительных должностях в провинции, он не падал, однако, духом. "Пока я буду в силах ездить верхом, мыслить и рубить, я всегда буду солдат", - заявлял он в одном из пи сем. И действительно, как только началась персидская кампания 1826 года, Денис Давыдов снова на поле брани. Солдатом он был в седле, солдатом - за столом писателя.

Так до конца своих дней сражался пером и саблей легендарный герой 1812 года.