Издания, прожившие столетия

Краткой российской летописец

Лет десять тому назад мне довелось побывать в Ленинграде у известного книголюба Федора Григорьевича Шилова.

Невысокого роста худой старик вглядывается в меня внимательными глазами. Он очень болен: не действует левая рука, волочится непослушная нога. Но память по-прежнему служит безукоризненно. Рассказывая о знакомых ему писателях, художниках, о знаменитых библиофилах России, Федор Григорьевич даже не сбивается в датах и фактах.

Шилов рассказывает о редких изданиях, показывает некоторые из них. Вот он положил на стол не сколько литографий известных художников с дарственными надписями, автографы Васнецова, Репина. Затем открывает застекленный шкаф и достает книги, изданные в XVIII веке.

Тут "Грамматика" Смотрицкого, напечатанная в Московской типографии в 1648 году. Она была пере ведена в Молдавии, Сербии, Болгарии. А это известная "Арифметика", изданная в 1703 году. Я с большим трудом прочитал ее полное название: "Арифметика, сиречь наука числительная. С разных диалектов на славянский язык переведенная и воедино собрана и на две книги разделена... в богоспасаемом царствующем великом граде Москве типографским тиснением ради обучения миролюбивых российских отроков, и всякого чина и возраста людей на свет произведена. Сочинена сия книга через труды Леонтия Магницкого".

Леонтий Магницкий был очень талантливым человеком. Самостоятельно изучил он голландский, немецкий, итальянский языки, а из наук - математику, астрономию, физику и ряд других. Его "Арифметика" содержала массу сведений по геометрии, навигации, астрономии и была написана популярно, занимательно. Учебник служил с большим успехом на протяжении многих десятилетий.

Эти две книги да "Псалтырь", переведенный стихами Симеоном Полоцким, считал своими "вратами учености" Михаил Васильевич Ломоносов.

Шилов рассказывает, как вскоре после Октябрьской революции он отыскал сданный на склад макулатуры архив Соляной конторы. В нем оказалось очень много интересных документов, в том числе редкие рукописи, автографы. Между этими бумагами, которые валялись в сарае, он обнаружил два письма М. В. Ломоносова. Ученый писал в Соляную контору, чтобы ему сообщили сведения о количестве добываемой соли. На первое письмо ему не ответили, и он написал другое с той же просьбой и выругал чиновников за задержку ответа.

Затем старый книголюб показал мне и некоторые прижизненные издания Ломоносова.

Первое собрание своих сочинений ученый выпустил в 1751 году. "Намерен я,- заявлял он, представляя свою рукопись в академию, - все мои оды и другие мои сочинения отдать в печать для того, что весьма много охотников, которые их спрашивают".

А спрос на сочинения Ломоносова тогда действительно был большой. Вместо 725 экземпляров, как было задумано, пришлось отпечатать вдвое больше, и они разошлись довольно быстро.

Через шесть лет вышло второе издание собрания сочинений великого ученого, с многочисленными изменениями и дополнениями, сделанными самим автором.

...Я волнуюсь, держа в руках эти небольшие книжки в потертых кожаных переплетах. Ведь каждой из них отроду более двухсот лет! Какую большую жизнь прожили они, прежде чем дошли до нас!

Поздно вечером я ухожу от Федора Григорьевича Шилова, получив на память его книгу с автографом. Свои "Записки старого книжника" Шилов закончил так:

"Я отдал всю свою жизнь книге, и она мне отплатила сполна. Благодаря ей я познал всю глубину человеческого разума, общался с замечательными людьми, радовался величию дел великих мастеров. От души желаю молодому поколению любить и ценить книгу, беречь ее для будущего, как наши предки сохранили книги для нас, оставив нам это бесценное наследство".

Прошло несколько лет. Скончался Федор Григорьевич Шилов. За повседневными делами я почти не вспоминал о старом книжнике. Но если уж в руки мне попадало редкое издание двухсот или трехсот летней давности - Шилов снова оживал в моих воспоминаниях. Вот и недавно я вспомнил о старике, о его редких книгах времен Ломоносова и Радищева.

Было так. Один из товарищей принес мне очень любопытную книгу - "Краткий Российский летописец" Ломоносова, изданный на немецком языке в 1765 году. Книга эта очень заинтересовала меня и необычным заглавием, и пахнувшей с ее страниц древней историей, и витиеватым готическим шрифтом. Ну какой книголюб не отложит все свои дела и не постарается узнать "биографию" такого любопытного издания!

Вот и я соорудил на своем письменном столе целую башню из справочников, сборников документов, исторических исследований.

"Краткий летописец" М. В. Ломоносов написал в 1759 году, думая создать некое подобие учебника по истории для великого князя Павла Петровича, которому в то время было всего шесть лет.

"Летописец" состоял из трех частей, называвшихся: "Показание Российской древности", "Хронологический список царствовавших в России великих князей до Петра Великого" и "Родословие российских государей мужского и женского полу и брачные союзы с иностранными государями".

Ломоносов спешил, работая над этой книгой: нужно было одновременно собирать материал для большого труда, который поручила ему Елизавета Петровна, - "Сочинение пространной истории" России.

Ветреная дщерь Петра Первого, разумеется, не так уж глубоко вникала в ученые дела. Ее больше заботили выезды, балы. Или "шуточки", чуть не на смерть пугавшие титулованную и родовитую знать. Ну, например, ввела же она однажды в моду, чтобы на придворных вечерах мужчины являлись в огромных юбках, расширенных еще китовым усом, а женщины - в мужских костюмах. К тому же она требовала, чтобы все были без масок. До наук ли было императрице при таком времяпрепровождении!

Вышедший в свет "Летописец" Ломоносова вызвал разноречивые толки. Нашлись ученые сановники, особенно среди иностранцев, которым не по душе пришлись "упражнения в истории" мужицкого сына Михайла Ломоносова. Ученый Шлецер в одном из комментариев к своей "Всеобщей северной истории" писал высокомерно: "Каково придется бедным русским летописям, если они обрабатываются немытыми руками химиков и переводчиков?"

Титульный лист книги, вышедший при Ломоносове

И профессор истории Миллер сомневался в познаниях великого русского ученого. Он заметил как- то: "Ломоносов сохранит на долгие времена свои огромные заслуги перед русской литературой, хотя он и не показал себя знающим и надежным историком".

Но даже враги Ломоносова все же должны были признать, что "Краткий летописец" стал весьма популярен среди образованных читателей того времени. Тот же Шлецер скрепя сердце согласился, что "Краткий летописец" принят "с немалым удовольствием".

И вот на столе передо мною тоненькая книжечка с изрядно потрескавшимся кожаным корешком, в переплете, оклеенном серой бумагой с узорами, как на простеньких обоях. Ни подписи владельца, ни его книжного знака. Ну за что же зацепиться, чтобы узнать еще что-нибудь об этой старой книжечке? Да, на корешке сохранилась наклейка с номером - 1352, судя по чернилам и конфигурации знаков, сделанная не менее ста лет тому назад. Вот и все. Но о чем расскажет этот знак? Гораздо интереснее данные, выставленные на титульном листе: перевод "Летописца" сделал Петр Штелин, служивший при датском дворе; место издания - Копенгаген-Лейпциг, типография Фридриха Христиана Пельта, 1765 год. Тут уже многое становится как будто бы понятным, но несколько странным: почему и с какой целью переводом книги Ломоносова занялся немец, да к тому же причастный к дипломатическим кругам Дании? Где и каким образом изучил он русский язык? Что за цели преследовал при этом? Насколько редко и ценно сейчас это издание для книголюбов и научных работников? Целая куча вопросов!

С утра садился я за стол или отправлялся по библиотекам, просматривал различные указатели, сборники материалов, сообщения о трудах Ломоносова, читал о нем исследования русских и зарубежных историков.

И обнаружились вдруг любопытные вещи. Оказывается, отцом переводчика Петра Штелина был русский академик - Якоб Штелин, хорошо знавший Ломоносова и даже написавший книгу о нем - "Черты и анекдоты для биографии Ломоносова". Благодаря ему мы узнали много любопытных фактов и эпизодов из жизни нашего великого предка.

В другом исследовании указывалось, что книга "Летописец" в переводе Петра Штелина - первый исторический труд Ломоносова, вышедший за рубежом. С этой книги в 1767 году "Летописец" пере вели в Англии, а четыре года спустя в Риге.

Тогда мне снова пришлось обратиться к немецкому изданию "Летописца".

Внимательно перелистав редкую книгу, я обратил внимание на то, что послужило ключом к последующей разгадке некоторых вопросов. Это было предисловие переводчика. Первые же строки рассказали о самом Петре Штелине.

"Эта книжечка вышла из печати четыре года тому назад, - писал Петр Штелин. - Я взял ее для пере вода, чтоб поупражняться в русском языке. Что мог я найти тогда - семнадцатилетний лейтенант артиллерист? Ведь я занимался лишь пушками да мортирами. А зимние вечера так долги...

Титульный лист книги 'Краткий Российский летописец', переведенной на немецкий язык

Книжечку Ломоносова я внимательно перечитал несколько раз. Она мне понравилась более других, на писанных в этом же роде выдающимися писателями. Кроме того, я слышал, как ученые и знатоки истории беспрестанно хвалили ее... Я решил, - продолжал переводчик, - что книжку эту нужно перевести и на немецкий язык. Соседи-иностранцы, до сих пор написавшие столько неверного о русской истории, могли бы многому научиться, прочитав эту книжечку".

Действительно, иностранные историки, не знавшие хорошо России, писали нелепицы о быте, нравах, государственном управлении страны, а то и просто откровенно злобствовали. Когда же в 1759 году Вольтер выпустил в Женеве первый том "Истории России при Петре Великом", то прусский король Фридрих, узнав об этом, вышел из себя. "Чего ради вздумали вы писать историю сибирских волков и медведей?- писал он Вольтеру. - Я не буду читать историю этих варваров. Я хотел бы даже не знать, что они обитают в нашем полушарии".

Петр Штелин подчеркивал, что даже в России "еще никакая книга этого же рода не получала за свою достоверность такого одобрения, как эта. Такое одобрение она заслужила по праву. Хотя книжечка Ломоносова и невелика по объему, она должна рассматриваться как нечто новое по сравнению с книгами старых русских исторических писателей".

Я намеренно привел большие выдержки из предисловия Петра Штелина, так как в той литературе о трудах Ломоносова, которая была в моем распоряжении, я не встречал их. Возможно, приходится пере водить их впервые. Но, так или иначе, энтузиазм молодого переводчика показывает нам, как любили Ломоносова, как ценили его талант современники, как отражали они нападки его многочисленных врагов. Ни замалчивание трудов великого ученого в самой России, ни нападки иноземцев не могли воздвигнуть барьер между ним и культурной частью европейского общества.

Но обратимся к редкой книге.

Прошел месяц после того, как товарищ положив мне на стол "Летописец" Ломоносова в немецком переводе Петра Штелина. А сейчас на столе конверты из Москвы, Ленинграда, Ярославля, Киева, из не скольких сибирских городов. Дело в том, что о ред кой книге я письменно известил специалистов и книголюбов. Попросил сообщить, есть ли у них подобные экземпляры. Результат был таков: книжечка имеется лишь в фонде редких изданий в Москве в Библиотеке имени В. И. Ленина да в Ленинградской библиотеке имени М. Е. Салтыкова-Щедрина. Не так уж много!

Вот такие редкие старинные издания и напоминают мне о знатоке уникальных книг Федоре Григорьевиче Шилове, с которым некогда посчастливилось мне встретиться.