Рисовал Виктор Васнецов (Левочко Валентина)

На общем фоне развития русского искусства второй половины XIX века выделяется творчество Виктора Михайловича Васнецова, художника, воссоздавшего в своих холстах удивительный мир русской сказки, легенды и песни. Живопись Виктора Васнецова хорошо изучена, менее известны его графические работы, в первую очередь книжная графика: иллюстрации к произведениям русских писателей, рисунки в журналах, прекрасные литографии. Многие из них известны лишь узкому кругу специалистов. Но все они составляют весомую часть творческого наследия Васнецова, хранящегося в фондах Третьяковки. Сколько жизни, сколько заразительной энергии в его твердых, решительных карандашных штрихах, как заманчиво прозрачны и мелодичны его акварели.

Знакомство с творчеством Виктора Васнецова для многих начинается и часто кончается его былинно-сказочными холстами. А ведь Виктор Васнецов был отменным рисовальщиком и этот его дар сказался на выполнении многих книжных иллюстраций. Более того, работа иллюстратора сыграла свою роль в собственно живописном творчестве Васнецова, т. е. способствовала обращению художника к русской старине. Если бы не иллюстрации к сказкам, выполненные Васнецовым в бесчисленном количестве, как знать, пришел бы он к своим "Аленушке", "Ивану-царевичу на сером Волке", к своим витязям, древнерусским девицам, сказочным птицам-вещуньям и пр., и пр.

Образы станковых произведений Васнецова насквозь литературны, тогда как его иллюстрации к произведениям литературы пронизаны глубоким духом истории.

Впредь слово "иллюстрация" будет употреблено в своем прямом значении, т. е. как работа с книгой, книжная графика, по существу открывшая Васнецову путь в большое искусство. Чтобы убедиться в этом, достаточно перелистать страницы биографии живописца. В самом деле, как быть юноше, еще не оперившемуся, дерзнувшему поиграть с судьбой? Не легкомысленно ли бросить последний курс духовной семинарии - твердый кусок хлеба, относительную уверенность в будущем - бросить все и очертя голову ринуться в белый свет за удачей. Нашелся искуситель в лице художника Эльвиро Андриоли: "Священнослужителей и без вас много..." Михаил Васильевич Васнецов, деревенский священник, человек образованный и умный, круто поступать не стал. Сам любивший живопись, разве не он передал эту страсть своему старшому? Долгими зимними вечерами при бледном освещении лучины собирались домочадцы в чисто метенной горнице рябовского дома - впоследствии младший Аполлинарий Васнецов, тоже ставший художником, нарисует этот милый рябовский дом. Отец и бабка с мольбертами. Рисовали. А Виктор от волнения и восторга дышать забывал. Позже и сам с карандашом не расставался. Фантазер! Никогда не видевши юга, рисовал все больше корабли да море... Когда объявил дома о своем намерении ехать в Петербург учиться живописи, услышал отцовское благословение.

И Виктор уехал. Почти без денег, налегке, с запасом благих намерений, фантазий и страстей. Несладко пришлось юному вятичу на первых порах. И голодал, и холодал, как говорят в народе.

В поисках работы исколесил немало верст по Петербургу. В этом отношении биография Васнецова схожа с биографиями многих прогрессивных художников, будущих столпов Товарищества передвижных художественных выставок. Одному приходилось пряники золотить, чтобы хоть как-то продержаться, другой начинал скромным ретушером в фотографии, не предвидя славы "бога ретуши" с седьмой линии Васильевского острова. Мясоедовым и Крамским, конечно, этот список не ограничен. Речь не о том. Виктор Васнецов начинал свою петербургскую деятельность в картографическом заведении А. А. Ильина.

Впрочем, само начало было в Вятке, где он студентом духовной семинарии выполнил шестьдесят рисунков к пословицам и поговоркам по предложению Н. А. Трапицына, задумавшего издать "Собрание русских пословиц". По какой-то причине это издание стоит особняком, и интересные оригинальные рисунки Виктора Васнецова остались в альбоме, с которым он буквально не расставался. Надо сказать, что этот альбом сослужил ему неплохую службу при знакомстве с Ильиным, которому рисунки очень понравились, и богатый издатель пригласил Васнецова сначала в качестве учителя рисования к своим детям, а затем предложил ему должность художника-литографа, что оказалось сущей находкой. Изучение литографского дела способствовало совершенствованию его художнического дара. Точность рисунка, необычайная сосредоточенность во время работы на камне тренировали руку, приучали к самодисциплине. И хотя работа у Ильина имела мало общего с творчеством, впоследствии Васнецов вспоминал о ней с благодарностью. И на протяжении всей жизни возвращался к этой технике. Достаточно вспомнить прекрасную литографию 1880 года "Знахарь", изображающую седого деревенского врачевателя, который отдыхает на лесной полянке. Среди ранних работ Васнецова, выполненных у Ильина, заслуживает внимания автолитография "Тряпичник", выполненная Васнецовым в любимой им карандашной манере.

В период работы у Ильина Виктор Васнецов имел возможность посещать рисовальную школу Общества поощрения художников, так называемую Школу на Бирже. Занятия в этой школе дали ему очень много в смысле дальнейшего творческого развития. Здесь впервые будущий художник встретился с Иваном Николаевичем Крамским, главой передовой петербургской Артели художников, который преподавал рисунок. Это был очень живой, энергичный, обаятельный человек, притягивавший к себе молодых художников. На уроки к Крамскому прибегали даже ученики Академии - живописец Илья Репин и скульптор Матвей Антокольский. С Репиным и Антокольским Васнецов сблизился в Академии художеств, куда поступил в 1868 году, т. е. через год по приезде в Петербург. Учеба в Академии принудила оставить службу в литографии Ильина, поэтому Васнецову снова пришлось туго. Помощи со стороны не было никакой. И вот тогда-то Виктор Михайлович вплотную занялся иллюстрацией. Он выступал иллюстратором в солидных изданиях, как, например, "Народная азбука", "Солдатская азбука" Столпянского, "Русская азбука для детей" В. И. Водовозова, куда поместил около двухсот иллюстраций, а также подрабатывал в журналах "Семья и школа", "Всемирная иллюстрация", "Будильник". Его рисунки, умелые, остроумные, тщательно продуманные, имели успех у публики. Особенно урожайным в отношении иллюстративной работы было начало 70-х годов. В этот период Васнецовым выполнены иллюстрации к книге В. И. Водовозова "Детские рассказы и стихотворения", к любимой ребятишками сказке Ершова "Конек- Горбунок" и сказке о Жар-птице. Надо отметить, что хорошее качество гравюр было делом дорогостоящим и книжные издатели не хотели "портить себе жизнь", тратиться на иллюстрации. Поэтому гравюры в тексте зачастую делали второстепенные граверы, портившие рисунки грабштихелями. Случалось такое и с рисунками Васнецова. К счастью, многие работы Виктора Михайловича выполнены хорошими граверами. 38 листов к сказке Ряполовского "Козел Мемека" Васнецов выполнил в хорошо знакомой ему технике литографии. Иллюстрации к давно забытой сказке получились действительно прекрасными, с большой симпатией отнесся художник к воссоздаваемому им миру животных.

Год спустя Васнецов выполнял рисунки к популярным тогда народным изданиям - "Первому винокуру" Погосского и "Тарасу Бульбе" Гоголя. Книжка "Первый винокур" иллюстрирована броско, с выдумкой, рисунки не лишены грубоватой иронии, подчас сарказма. Наверное, листы к "Пословицам и поговоркам" из вятского альбома вспоминались Васнецову в работе над "Первым винокуром". В "попутанном дьяволом" мужике угадывается пьяница, которого рисовал Виктор Васнецов, иллюстрируя поговорку: "Не детина - животина, что валяется у тына".

Обращение Васнецова к творчеству Николая Васильевича Гоголя закономерно, особенно если учесть, что именно в эти годы начинается крутой поворот художника к новому реалистическому направлению в искусстве, требовавшему правдивого изображения жизни во всех ее проявлениях.

Работая над иллюстрациями к "Тарасу Бульбе", Васнецов в 1871 году посетил Киев и его окрестности, привез оттуда множество рисунков, набросков, эскизов, которые, конечно же, были использованы в оформлении макета гоголевской книжки. Поездка помогла художнику глубже постичь быт украинского народа. В интересных по композиции и по содержанию рисунках Васнецова передана сила и отчаянная смелость казаков, романтика боя, мотивы вольности и свободы. Рисунки выполнены в основном графитным карандашом и получились такими живыми, легкими, что требовательный Стасов назвал их лучшими иллюстрациями к Гоголю.

Васнецов отдавал иллюстрациям много сил и душевной энергии. Конечно, материальная сторона играла немалую роль. В 1870 году умер Михаил Васильевич и забота о младших братьях полностью легла на плечи Виктора. (Мать он потерял еще раньше.) Вот и приходилось бегать по Петербургу в поисках "деревяшек", как тогда называли ксилографию, что сильно беспокоило его друзей-художников, особенно Ивана Николаевича Крамского. Сочетать работу по издательствам с занятиями живописью было непросто. И все-таки Васнецов умудрялся даже награды в Академии получать!

Много внимания уделял Виктор Михайлович рисунку. Работал пером и тушью, но чаще - графитным карандашом, предпочитая разнообразнейшую комбинацию штрихов. В детально проработанных, мастерских рисунках Васнецова, таких как "Вор", "Не помнящий родства", "Заштатный", оживает мрачный Петербург Достоевского, Петербург униженных и оскорбленных. В создании типов петербургских улиц Васнецов неподражаем. После него, пожалуй, только Ярошенко сумел с такой же силой обобщения показать противоречия большого капиталистического города - уже в станковых работах. В рисунках Васнецова угадывается будущий жанрист, которым, впрочем, он так и не стал, выполнив лишь несколько отличных жанровых картин маслом и среди них наиболее известные "С квартиры на квартиру", "Военная телеграмма", "Преферанс", "Балаганы в окрестностях Парижа"...

Интересен еще один академический рисунок Васнецова "Могильщик". На нем изображен здоровый, богатырски сложенный мужик с трубкой в зубах, занятый своим привычным делом и равнодушный ко всему остальному.

В самостоятельных рисунках Виктора Васнецова, еще больше чем в книжной графике, сказался его талант сатирика. Вспомним, например, рисунок "Купеческое семейство в театре" или работу "Монах-сборщик", выполненную графитным карандашом на тонком литографическом картоне в первый год академической учебы.

У Виктора Васнецова произошел инцидент с великим князем. Подробности конфликта неизвестны, о нем лишь вскользь упоминается в письме Василия Дмитриевича Поленова, но так или иначе, а в 1874 году Васнецову пришлось оставить Академию. Впрочем, сделал он это без особого сожаления. Покидая Васильевский остров, он чувствовал, что ничего больше получить там уже не сможет. Казенный дух императорской Академии вызывал острое недовольство передовых русских художников, объединившихся вокруг Крамского в Товарищество передвижных художественных выставок, чьи взгляды Виктор Васнецов всегда разделял.

В 1880 году Васнецов впервые - если не считать более ранние эскизы древнерусских витязей, а также иллюстрации к произведениям русского фольклора - обратился к национальной истории в большой картине маслом. К тому же обращение художника связано с литературой, как, впрочем, и все творчество поэта русской сказки... Образы произведения навеяны бессмертным "Словом о полку Игореве". Русская эстетствующая критика встретила картину Васнецова в штыки. Не было, кажется, ни одной более или менее значительной газеты, которая бы не обрушилась на художника. Крамской сочувственно писал в это время Репину: "...трудно Васнецову пробить кору рутины художественных вкусов. Его картина нескоро будет понятна. Она то нравится, то нет, а между тем вещь удивительная". Добавим, что картина все-таки больше "не нравилась". Изображая сцену после жестокого боя, Виктор Васнецов вовсе не стремился ее подчеркнуть. Никакой крови! Он словно уложил своих воинов отдохнуть в чистом поле на зеленой ласковой траве. Многих это удивило, считалось, что художник очень поверхностно подошел к историческому событию.

В годы, предшествовавшие появлению картины "Поле боя" (любимое название Виктора Михайловича.-В. Л.), т. е. после выхода из Академии, Васнецов решительно отошел от книжной графики. В это время лишь Е. И. Водовозовой удалось привлечь его к оформлению капитального издания "Жизнь европейских народов". Васнецову досталась глава "Жители Юга", для которой он создал множество прекрасных типов римлян. Правда, изредка он, словно проникаясь тоской по "прошедшим дням молодости", вспоминал свои "деревяшки", соглашаясь иллюстрировать детские книжки Тургенева и Толстого, басни Крылова. При этом Виктор Михайлович тонко чувствовал, понимал душу ребенка. Удивительно ли это для художника, создавшего свой особый, и детям и взрослым доступный сказочный мир, где в дремучих лесах живут добрые Серые Волки, где кручинится над прудом милая Аленушка, где над водами, над долами мчится на ковре-самолете статный да пригожий Иванушка, прижимая к груди клетку с заветной Жар-птицей и где могучие витязи зорко охраняют покой родной земли.

В последней четверти минувшего столетия Москва привлекала прогрессивных русских художников демократичными устоями и нравами художественной среды. К 80-м годам в Москву, по настойчивому зову друзей Поленова и Репина, уже успевших обосноваться в белокаменной, переехал и Виктор Михайлович.

В Москве жил Павел Михайлович Третьяков, чье бесценное собрание картин русских художников приобретало отчетливые контуры будущего национального музея. Кстати, Павел Третьяков одним из первых отметил поиски Васнецова в области декоративно-орнаментального искусства, приобретя его "непонятную" картину "После побоища". Виктора Михайловича, как и других художников, привлекала в Третьякове бескорыстная любовь к искусству, тонкий вкус, какое-то мессианство его деятельности коллекционера. По приезде в Москву Васнецов стал частым гостем в доме Третьяковых. Влекла его сюда и музыка. Вера Николаевна, жена Павла Михайловича, недурно играла на рояле, и по вечерам, примостившись где-нибудь в уголочке огромной гостиной, молчаливый, застенчивый Васнецов с упоением слушал волшебные звуки Моцарта и Бетховена. Годы спустя, работая на росписи Владимирского собора в Киеве, Виктор Михайлович в письмах к Третьякову со светлой грустью вспоминал эти музыкальные вечера в Лаврушинском переулке.

Еще теснее сдружился Виктор Васнецов с семейством другого мецената - Саввы Ивановича Мамонтова. Шумный, энергичный Мамонтов был полной противоположностью сдержанного, даже чуть угрюмого Третьякова. Вокруг Мамонтова всегда "толпились" художники, литераторы, музыканты. В его имении, подмосковном Абрамцево, еще помнившем своего прежнего хозяина Сергея Тимофеевича Аксакова, в этом очаровательном (и до сих пор!) уголке московской земли художники, и среди них Виктор Васнецов, проводили все летние месяцы. Мамонтову обязан Виктор Михайлович своей первой и, к сожалению, единственной встречей с творчеством Александра Николаевича Островского. Страстный театрал Савва Иванович задумал поставить спектакль по пьесе Островского "Снегурочка", поручив Васнецову его оформление. Эскизы костюмов и декорации оказались настолько интересными и уникальными в своем роде, что и сегодня украсили бы любое издание пьесы Островского. Между прочим, эскизы костюмов к "Снегурочке", повторенные несколько лет спустя для частной оперы Мамонтова, удачно использованы в оформлении твердого переплета седьмого тома последнего полного собрания сочинений великого русского драматурга.

Несомненно, талант книжного графика, умение "вжиться" в текст, экономность, точность и свобода штриха, композиционная завершенность рисунка - все это нашло отражение в сценографии "Снегурочки". В то же время Васнецов продолжил поиски в области декоративно-орнаментального жанра. Акварели пленяют чистотой, красочностью, какой-то мелодичностью тона. Вспомним декорации Пролога, "Палаты царя Берендея", "Ярилина долина". Сколько в них поэзии! Подобно тому, как Скрябин постоянно мучился идеей цветомузыки, Васнецов всю жизнь бился над передачей звучности красок. И, кажется, достиг совершенства в акварелях к очаровательной весенней сказке Островского. Особенно это относится к оперному варианту "Снегурочки" Римского-Корсакова, о чем вдохновенно писал Владимир Васильевич Стасов: "...нельзя, мне кажется, представить себе что-нибудь более совершенное, художественное и талантливое для иллюстрации этой чудной оперы на сцене".

С каждым днем слава Виктора Васнецова становилась все громче. Кажется, еще никогда художник так много не работал. Едва успел закончить огромное панно "Каменный век" для исторического музея, как пригласили в Киев расписывать Владимирский собор, что заняло почти десять лет жизни. Позади были знаменитые полотна "Витязь на распутье", "После побоища Игоря Святославовича с половцами", "Ковер-самолет", "Три царевны подземного царства". И "Аленушка" тоже позади. Параллельно с работами в соборе Васнецов написал картину "Иван-царевич на Сером Волке", удивительно передающую атмосферу старой сказки. Не прекращалась работа над полотном "Три богатыря" на сюжет русских былин. Виктор Михайлович, увлеченный работой и поглощенный все новыми замыслами, служил для молодых художников образцом отношения к творчеству. Мэтру не надо было бегать в поисках "деревяшек". Случалось, молодые граверы приставали с просьбами разрешить награвировать его работы и Васнецов с удовольствием шел на это, если, конечно, видел в гравере не мелкого ремесленника, а творца.

Сам Васнецов к иллюстрациям не обращался. И только в начале 90-х годов, когда издательство Кушнерева приступило к изданию Сочинений М. Ю. Лермонтова и обратилось к нескольким видным художникам, в том числе и к Васнецову, с предложением иллюстрировать лермонтовские произведения, Виктор Михайлович откликнулся одним из первых. Выбор его пал на "Песню про купца Калашникова". Почему именно на нее? Ведь интересы Васнецова, кажется, были направлены к совершенно другому времени, к "преданьям старины глубокой". Москва XVI века занимала Виктора Михайловича не так, как, скажем, брата его Аполлинария Васнецова, автора прекрасной живописной серии "Старая Москва". Но четыре иллюстрации к "Песне про купца Калашникова" - "Пир у Грозного", "Встреча Алены Дмитриевны с Кирибеевичем", "Кулачный бой" и "Прощание с братьями перед казнью" - свидетельство отличного знания всей русской истории. В них передан колорит эпохи Грозного. Иллюстрации выполнялись то пером, то графитным карандашом в последовательной штриховой манере. В лучшей, на мой взгляд, иллюстрации "Прощание с братьями", передающей трагическую остроту момента, Васнецов воспользовался итальянским карандашом и углем. Иллюстрации экспрессивны, свежи и... почти станковые. Они ничего не потеряют, если рассматривать их вне связи с текстом Лермонтовской "Песни". Наверное, дело в том, что Васнецов шел от трудов Карамзина, исторических документов XVI столетия, а еще больше полагался на свое историческое чутье, которое никогда его не подводило, всматривался ли он в туманные дали российских равнин, слушал ли шелест птичьих крыльев в рощах близ Абрамцево, возвращался ли памятью к сказкам рябовской крестьянки или обращался к вершинам национальной поэзии.

Последний год уходящего столетия был для Васнецова особенным. Прежде всего, это был юбилейный, пушкинский год. К знаменитому художнику обратилась Комиссия по проведению юбилейных мероприятий, предложив дать иллюстрации к "Песни о вещем Олеге". Надо сказать, что это предложение совпадало с желанием, более того - с мечтой Васнецова прикоснуться к заветному пушкинскому слову. Робкие попытки иллюстрировать Пушкина были сделаны еще в начале 90-х годов, когда Васнецов исполнил несколько отличных рисунков к пушкинским произведениям, в том числе "Пимен-летописец" и "Три девицы под окном", которые в 1899 году украсили третий том юбилейного мамонтовского издания. Свое любимое произведение "Песнь о вещем Олеге" Васнецов иллюстрировал, что называется, на одном дыхании, проявив себя мастером реалистической композиции в сочетании с романтической возвышенностью интонации. В "Песни о вещем Олеге" иллюстратор ни на йоту не отступил от пушкинского текста. Он создал прекрасный макет книги: заставки, прописи, текстовые миниатюры. Он мечтал еще дать текст, написанный от руки, для этой цели взяв в помощники молодого, даровитого художника Замирайло. К сожалению, замысел Васнецова до конца осуществлен не был, и все же издание получилось красочным и богатым. Виктор Михайлович был прирожденным иллюстратором, и акварелями к "Песни" он справедливо заслужил славу замечательного иллюстратора Пушкина. О его иллюстрациях можно сказать словами самого Пушкина: "Там русский дух, там Русью пахнет".

Древняя Русь с ее витязями и мудрецами, с ее девственными лесами, ковыльными степями, высокими курганами ожила в этих четырех текстовых иллюстрациях. Да, их опять четыре (как и в иллюстрациях к Лермонтову), но в них выбраны самые главные моменты повествования: встреча Олега с волхвом, прощание с конем, у черепа коня и пир дружины. Удивительно, по иллюстрациям Васнецова легко "перечитать" пушкинскую балладу.

Высоко техническое мастерство художника, его свободный штрих, выразительный контур, чувство перспективы, которое иллюстратору необходимо не меньше, чем станковисту. В иллюстрациях Васнецова хорошо переданы плавность, ритм, стилевая особенность пушкинской речи. Привлекает также их тоновая сторона - сочетание тончайших оттенков цветовой гаммы. Например, акварель "Встреча Олега с волхвом", сложно задуманная по композиции, строится на контрастах: мужество воинов и мудрость старца, ореол величия на облике вещего Олега и едва уловимая тревога, с которой слушает князь спокойную речь "любимца богов".

Двадцатый век Виктор Михайлович Васнецов встретил в полном расцвете творческих сил. Он - среди тех, кто, по мудрому выражению Стасова, "поднял искусство в России на недосягаемую высоту". Его имени всегда стоять рядом с именами блестящих живописцев второй половины минувшего столетия - Крамского, Сурикова, Федотова, Перова, Васильева, Шишкина, Репина. Народный художник! Это значит - из когорты славных сыновей своего народа.