Живая память

Люди, рукописи, книги (И. Беликов)

Его называют то старателем и искателем книжных кладов, то открывателем и проходчиком литературных руд, то литературным археологом. И еще краеведом, летописцем вятского края, сибиреведом.

В справочнике Союза писателей СССР, членом которого Евгений Дмитриевич Петряев состоит с 1955 года, он значится очеркистом и литературоведом. Однако сфера его интересов гораздо шире: история культуры и книжности.

Альберт Лиханов, знающий Евгения Петряева еще по клубу "Вятские книголюбы", в эссе, предваряющем вышедшую в Москве книгу "Живая память", нарек ее автора открывателем Отечества. Высокий и ко многому обязывающий этот титул писатель комментирует следующим образом: "Он открывает Родину незнанию или молодости, собственной своей жизнью утверждая благо высочайшей образованности, исторической грамотности и любви к самому дорогому, что есть только в нашем сознании, - любви к святому во времени и пространстве - своему народу"^*.

^* (Петряев Е. Живая память. М., 1984. С. 1.)

Процитированное может показаться несколько высокопарным, но то, что Евгений Петряев - подлинный искатель и открыватель в лучшем значении этих слов, бесспорно.

Вспоминается обсуждение книги "Живая память" на заседании "Краеведческого четверга" (есть в Кирове такой клуб книголюбов) в помещении областной научной библиотеки имени А. И. Герцена. Желающих послушать и выступить собралось много, опоздавшие стояли в проходах и возле стен. Поздравляли, хвалили, благодарили, высказывали пожелания. Под занавес допоздна затянувшегося разговора слово взял автор. Ждали, вот он расскажет, как создавалась и складывалась книга, ответит на вопросы. Он же, лишь мельком упомянув о книге - все уже сказано, книга ушла к читателю, пора идти дальше, - принялся извлекать из недр видавшего виды портфеля одну за другой редкости: старые фотографии, афиши, буклеты, журналы, газеты, театральные программки, относящиеся к веку прошлому и нынешнему, и заговорил о том, сколь много еще в Кирове и его окрестностях любопытного, неизведанного, неисследованного, лежащего втуне, ждущего прикосновения пытливого, неравнодушного ума.

Немало ценного утрачено безвозвратно, ибо ушли из жизни люди, владевшие не только уникальными документами и бесценными реликвиями, но и незаменимым личным отношением к ним. И потребуется труд вдвойне-втройне напряженный, чтобы раскрыть ставшее тайной, расшифровать имена, даты, события...

Писатель привлек внимание присутствующих к некоторым фактам из истории городского драматического театра, одного из старейших в России, к издательской деятельности в Вятской губернии, к биографиям замечательных земляков кировчан.

Разнообразные материалы, представленные на обширной выставке, которую развернула к заседанию библиотека, свидетельствовали как о большом вкладе Е. Д. Петряева в отечественную литературу, так и о широте его творческих интересов, о многогранности и диапазоне поисков. Богата экспозиция: книги, альманахи, журналы с очерками и статьями писателя, каталоги, библиографические списки и справочники... Пространна география изданий: Москва, Горький, Новосибирск, Улан-Удэ, Иркутск, Чита, Киров...

С Сибирью, а затем с Кировом связана у Е. Д. Петряева вся жизнь, все радости поисков. Оценивая его заслуги, Владимир Лидин сказал: "История культурной жизни Сибири, Урала и Вятской земли не обойдется без работ Евгения Дмитриевича Петряева. С неутомимостью ищет он своих героев и не только успешно находит их, но обогащает других своими находками"^*.

^* (Петряев Е. Записки книголюба. Киров, 1978. С. 3.)

В Забайкалье, в степной Бурятии, а затем в Чите началась в конце тридцатых годов после окончания Свердловского мединститута трудовая, долгая биография молодого врача Е. Петряева. Было все: и бытовая неустроенность, и постоянный непокой нелегкой работы, были тревожные боевые дни и ночи Халхин-Гола, и участие в разгроме японских милитаристов в 1945 году. Но было еще и такое, что выходило за рамки обычных будней, того, что заведено и предписано уставами и наставлениями. У молодого медика проявились неутоленная жажда познания окружающего, пристальный интерес к среде обитания, к новому.

Если говорить о проблемах чисто профессиональных, то молодого медика заинтересовали особенности краевой патологии, вопросы иммунологии, лечебные ресурсы Забайкалья, включая здешние лекарственные травы. Е. Петряев ведет научные исследования, публикует статьи, рефераты, издает книгу "Лекарственные растения Забайкалья", наконец, защищает кандидатскую диссертацию.

Всего же перу Е. Петряева принадлежит около ста специальных работ по вопросам медицины, в том числе вышедшая в столице книга "Методика и техника историко-медицинского исследования". А в библиографическом указателе "Краеведы и литераторы Забайкалья" собраны сведения о девяноста девяти служителях медицины - врачах, аптекарях, ветеринарах.

Но еще более сильной оказалась страсть к познанию истории культуры в этом отдаленном крае. Хотя, на первый взгляд, оказавшиеся в центре его внимания Кяхта, Нерчинск, Петровский Завод - это не просто забытая провинция, а самая настоящая глухомань.

Спросит, бывало, Петряев у сослуживца, что такое, к примеру, Кяхта. Теперешняя Кяхта, вобравшая в себя и бывшую торговую слободу, и город Троицкосавск, - небольшой, районного подчинения город с немалым числом населения на границе с Монголией. Меж тем когда-то слобода, известная как перевалочная база купцов-чаеторговцев, процветала и славилась, называясь "песчаной Венецией". Открытие движения на Транссибирской магистрали, которая обошла Кяхту, снизило ее экономическую роль, привело и к застою общественной жизни.

Только не одной лишь чайной торговлей гордилась Кяхта. С караванами чая из Китая через нее в Россию доставлялись издаваемые Герценом в Лондоне "Полярная звезда" и "Колокол". Помнит Кяхта замечательных русских путешественников, исследователей Центральной Азии - Пржевальского, Потанина, Козлова, Обручева. С их помощью здесь был открыт краеведческий музей, отделение Географического общества. Здесь жили декабристы братья Бестужевы, Горбачевский, создатель знаменитой песни "Славное море, священный Байкал..." учитель Дмитрий Давыдов. Из Кяхты вышли фамилии Боткиных, Сабашниковых, Прянишниковых. Да и купечество местное не чуждалось общественной мысли. В 90-х годах прошлого века в Кяхте, насчитывавшей 8 - 9 тысяч жителей, работали городское училище, реальное училище, женская гимназия, ремесленная школа, четыре приходских училища...

Словом, древняя слобода эта, как и Нерчинск, долго была настоящим культурным "гнездом" и центром книжности огромного края.

Евгений Петряев доказывает своим оппонентам, что и Кяхта, и Нерчинск - беспросветная глухомань лишь для тех, кто нелюбопытен, ленив, инертен. Для него же самого нет на земле мест неинтересных, если там были и есть люди. Сибирь к тому же во многих отношениях замечательна по-особому. "Сибирь, - писал Н. Г. Чернышевский, - получавшая из России постоянный прилив самого энергичного и часто самого развитого населения, издавна пользуется славой, что стоит в умственном отношении выше Европейской России..."^*

^* (Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. М., 1950. Т. 7. С. 904.)

С Кяхты начались у Е. Петряева забайкальские разыскания. "Везде была настоящая целина, встречалось много неизученного и просто забытого", - вспоминал он впоследствии^*.

^* (Петряев Е. Записки книголюба. С. З.)

Там, в Забайкалье - Чите, Петровском Заводе, - жили, отбывая каторжные работы, ссыльные декабристы, революционеры дворянского поколения, "цвет всего, что было образованного, истинно благородного в России", - как отзывался о них А. И. Герцен. Они оставили свой неповторимый след в истории и культурном развитии края, его просвещении. Многие из них продолжали жить там на поселении до конца дней - после того, как истек срок каторги.

Вообще-то о декабристах в Восточной Сибири написано много, но немало оставалось - да и поныне еще остается - неисследованного, неразработанного. С ними тесно связана история накопления там книжных богатств, рост грамотности населения, увеличение числа читающих. Судьбы книжных сокровищ, связи декабристов с местными старожилами-забайкальцами, их влияние на культурную жизнь огромного региона - все это вошло в сферу поисков Е. Петряева. Так родились маршруты по следам декабристов. Собирая местные материалы, он открывает новые имена, адреса авторов, издателей, владельцев личных библиотек.

Находки оказались поистине поразительными. В тех отдаленных краях России жили и, презирая бесчисленные лишения, преследования, материальные затруднения, издавали газеты, создавали библиотеки, несли слово правды подлинные подвижники. Встречи, многолетние поиски, поездки для собирания материала в Хабаровск, Благовещенск, Владивосток, другие города позволили, например, вернуть современному читателю имя замечательного человека, каким был Николай Васильевич Кирилов - врач-энциклопедист, литератор, этнограф, путешественник, которого своим учителем считал известный писатель и путешественник Владимир Клавдиевич Арсеньев. Кирилову Е. Петряев посвятил свои очерки, а затем и книгу ("Н. В. Кирилов - исследователь Забайкалья и Дальнего Востока". Чита, 1960).

Были собраны и опубликованы материалы о селенгинском медике и краеведе Петре Андреевиче Кельберге, о враче и писателе Владимире Яковлевиче Кокосове, о летописце Даурии, редакторе и издателе газеты "Байкал" Иване Васильевиче Багашеве, о враче и литераторе Михаиле Владимировиче Танском и о многих-многих других. Для всех них единственным девизом жизни было благородное самопожертвование, а целью - общественное благо.

Писателя по-настоящему волнуют судьбы людей, не щадящих себя ради общей пользы, занимающихся "рукописной" журналистикой, упорно пропагандирующих печатное слово в труднейших условиях преследований, гонений, борющихся против провинциального застоя, тьмы и невежества. И в этом своем качестве все они как выдающиеся, так и люди скромных дарований, несли в себе героическое начало. Бескорыстных подвижников этих Е. Петряев с любовью называет донкихотами культуры и просвещения.

Почти двадцать лет проработал Евгений Дмитриевич в Восточной Сибири и Монголии. О своих находках он рассказал в книгах "Исследователи и литераторы старого Забайкалья", "Люди и судьбы", "Нерчинск", "Впереди - огни", "Кяхтинский листок". Четыре десятилетия работал он над библиографическим указателем "Краеведы и литераторы Забайкалья", введя в научный оборот новые материалы о сотнях людей, своим трудом создававших историю культуры отдаленного региона. В нем помещено 768 библиографических справок об авторах книг, очерков и статей, посвященных этнографии, фольклору и культуре Забайкалья. Большое число материалов, относящихся к советскому периоду, остается пока необнародованным.

Забайкальские труды и поиски писателя, умелого врача Е. Д. Петряева оценены высоко: в 1972 году ему присвоено звание почетного гражданина города Нерчинска.

Более тридцати лет отдал Евгений Дмитриевич литературным раскопкам и изысканиям на вятской земле, где продолжает трудиться, уйдя на пенсию, и сейчас. Сегодня всеми, а не только кировчанами, признано, что без Петряева культурную жизнь Кирова и области представить просто невозможно.

Оказавшись в середине пятидесятых годов в Кирове, куда его перевели по работе, он обнаружил поистине необозримое поле для приложения сил открывателя. С фактом проникновения вятских людей, землепроходцев на Ленские прииски, на Шилку, в Нерчинск случалось встречаться еще там, в Восточной Сибири. А шестисотлетняя история Вятки вообще богата знаменательными событиями и ролью своей в государстве Российском. Достаточно вспомнить ее ополчение в Смутное время и в войне против Наполеона, высокий революционный дух вятского пролетариата в годы трех революций. Но и став вятичем-кировчанином, Е. Петряев не порывает связей со своими забайкальскими друзьями.

А ведь по инерции за Вяткой следовала печальная известность края ссылок - не больше. И неудивительно, что, приступая к освоению "вятской темы", писатель столкнулся с неожиданным казусом: "В статьях и книгах местных авторов преобладали отрицательные оценки культурного прошлого, хотя давние и хорошо известные факты говорили о другом"^*.

^* (Петряев Е. Живая память. С. 32.)

Какие это факты? Ну, скажем, то, что Вятка и уездные города губернии, как подтверждали сопоставления, в культурном отношении не только не отставали от других городов, а иногда и опережали их. Так, по уровню грамотности населения в пореформенное время Вятская губерния выглядела лучше Астраханской, Псковской, Симбирской, Казанской. Шли вятичи впереди многих губерний Центральной России и по числу подписчиков на прогрессивные периодические издания, в частности, на журнал "Современник". Надо сказать, что основную роль в здешней культурной жизни играли местные библиофилы и любители искусств (удельный вес политических ссыльных среди коренного населения губернии был не столь значителен, как в Сибири).

Ложный вывод о культурной отсталости вятского края основывался на том, что не было достаточно полных и систематизированных сведений о составе библиотек, истории местных центров книжности и книгоиздания и т. д. Между тем у многих вятских интеллигентов-просветителей имелись прекрасные библиотеки с редкими изданиями, которых не было даже в самых крупных книгохранилищах страны. Да и издательская традиция вятичей заслуживала похвалы и кропотливого изучения - ведь только журналов по пчеловодству в губернии выходило пять одновременно.

...Вначале писатель занялся историко-медицинскими вопросами, в частности, деятельностью Вятского общества врачей - первого в губернии научного объединения специалистов, а затем постепенно втянулся и в более широкий круг краеведческих поисков. Внимательно изучается вятский период ссылки А. И. Герцена, круг его здешних знакомых, "подснежных друзей", корреспондентов. Е. Петряев пристально всматривается в многогранную деятельность М. Е. Салтыкова-Щедрина, семь лет проведшего в "вятском плену". Изучается все, что связано с именем и творчеством Александра Грина, который в Вятке жил и учился. Исследуются литературные и личные связи с вятским краем Н. А. Некрасова, И. С. Тургенева, В. Г. Короленко, А. М. Горького. Открываются неизвестные страницы творчества, письма, имена, штрихи биографий. Из очерков писателя мы узнаем о вятских нитях, ведущих к А. С. Пушкину...

Литература, как и культура вообще, это не одни лишь вершины. Подлинный, полнокровный ее облик образуется из совокупности имен нередко полузабытых, отошедших на второй план. Вот почему с особой любовью занимается Е. Петряев поисками, связанными с творческой судьбой таких авторов. Приведем лишь один, из огромного числа, пример. Много лет Евгений Дмитриевич искал архив старого вятского писателя Александра Николаевича Баранова. Сегодняшнему рядовому читателю его имя, наверное, ничего не говорит. Но этот талантливый и смелый человек в свое время взбудоражил всю прогрессивную Россию, выступив в защиту безвинно преследуемых удмуртов. Интересна его переписка с В. Г. Короленко и А. М. Горьким. Так, усилиями Е. Петряева в историю русской литературы было возвращено еще одно имя.

Столь же неутомимо он ищет и делает широким достоянием материалы о деятельности таких вятских книжников, летописцев края, распространителей знаний, как Авксентий Петрович Батуев, Михаил Иванович Палкин, врач Савватий Иванович Сычугов, писательница Мария Егоровна Селенкина.

Терпеливо изучаются также литературные места города, дома, с которыми связана жизнь выдающихся деятелей науки и культуры, и где они бывали, создавали свои произведения, обсуждали общественные, научные, литературные проблемы.

Обо всем этом писатель поведал в своих книгах, вышедших в Волго-Вятском издательстве: "Литературные находки", "Люди, рукописи, книги", "М. Е. Салтыков-Щедрин в Вятке", "Кировский литературный музей", "Записки книголюба", "Вятские книголюбы". Имя Е. Д. Петряева хорошо знакомо также читателям "Кировской правды", других периодических изданий.

Глубоко заблуждается тот, кто представляет Е. Д. Петряева этаким кабинетным затворником, окруженным кипами книг и бумаг, архивными папками и рукописями, оторванным от кипучей действительности. Напротив, он всегда в постоянном активном действии, в трудах и хлопотах организатора. Ему принадлежит инициатива создания четырех музеев: литературного - в Чите, двух писательских (М. Е. Салтыкова-Щедрина и А. С. Грина) - в Кирове и здесь же - музея К. Э. Циолковского. Три первых открылись благодаря не только идее Евгения Дмитриевича, но и при самом непосредственном его личном участии. Музей "отца космонавтики" - последний по времени замысел Е. Петряева - в стадии создания.

У истоков традиционных ежегодных Герценовских, Салтыковских, Гриновских чтений в Кирове, которые ни разу еще не прошли без его деятельного участия, - тоже Евгений Дмитриевич.

Наконец, дорогим детищем Е. Петряева является клуб "Вятские книголюбы", которым он бессменно руководит, начиная с первого заседания.

Клуб этот, отпочковавшись в марте 1973 года от упоминавшегося уже "Краеведческого четверга" (существует с 1962 года), стал и первой в Кирове организацией Общества любителей книги. Он представлял область на учредительном съезде ВОК в 1974 году. Добрую славу приобрел клуб и за пределами Кирова.

В деятельности "Вятских книголюбов", на его регулярных заседаниях, нашла практическое воплощение и стала популярной концепция краевого книговедения. Изучение истории местных "гнезд" книжности, особенно частных библиотек, редких изданий, жизни и трудов местных деятелей книжного дела, сыгравших неоценимую роль в распространении просвещения, - таково основное содержание этого направления в пропаганде книговедческих и библиографических знаний, формировании вкуса и культуры чтения, книжного собирательства.

Сам Евгений Дмитриевич, введя в обиход термин "краевое книговедение", следующим образом трактует его суть:

"Если книга не поставлена в органическую связь с другими явлениями культуры, не дана в "горизонтальном срезе" событий своей эпохи, она остается для многих "вещью в себе". Поэтому наш клуб стремится изучать книгу в конкретной местной "среде обитания"".

Краевое книговедение как составная часть экологии культуры привлекает сейчас все большее внимание не только в Кирове. Что касается вятской земли, то она дает поистине богатейший материал для деятельности книголюбов, библиофилов, краеведов...

Вот уже больше четырнадцати лет в последний четверг каждого месяца в лекционном зале областной научной библиотеки собираются педагоги, врачи, инженеры, журналисты, библиотекари, и Е. Д. Петряев неизменно, не признавая ни каникул, ни отпусков, открывает очередное заседание. Их состоялось уже более 150. Свыше 300 докладов и сообщений работников библиотек, музеев, архивов, кировских библиофилов заслушано и обсуждено на заседаниях "Вятских книголюбов".

А выставки? Ведь на них показано более десяти тысяч редких и ценных изданий из фондов "Герценки" и из личных собраний. А памятки-приглашения с богатейшей информацией: на скромной площади помещаются и портреты, и биографические сведения, и обстоятельная библиография по тематике заседаний...

Гостями и участниками заседаний клуба были известные библиофилы Москвы, Ленинграда, Воронежа, других городов Советского Союза. Несколько человек, самых заслуженных, объявлены его почетными членами.

Широкий резонанс вызвали сделанные на заседаниях "Вятских книголюбов" доклады и сообщения о методике библиографических изысканий и новых находках. Кропотливыми усилиями книговедов-краеведов, состоявших в активе клуба (В. Шумихина, М. Ардашева, К. Палкина, В. Петрова, М. Огневой и других), удалось извлечь "из-под пепла угасших горений исторической жизни", по выражению В. Ключевского, немало забытых и полузабытых имен, раскрыть авторство анонимных публикаций, уточнить тиражи и судьбы некоторых вятских изданий, обогатить сведения о виднейших местных деятелях книги и библиофилах.

У "Вятских книголюбов" нашлись в области последователи, ученики. Вопросы краевого книговедения, библиофильства обсуждаются в клубах "Земляки Грина" и "Алый парус" в небольшом старинном городке Слободском. Юным собратом "Вятских книголюбов" стал также клуб научно-технической книги в политехническом институте.

Справочные картотеки кировских краеведов, каталоги домашних библиотек, коллекции вырезок - все находки и приобретения клуба - стали важнейшим источником для "Вятского библиографического словаря", над созданием которого Е. Д. Петряев работает сейчас вместе с научными работниками областной библиотеки.

- Дело это крайне сложное, - говорит писатель, - из-за распыленности материалов, неполноты комплектов местной газетной периодики и других изданий. И все же, накопленные сведения позволяют подготовить предварительный перечень имен людей, внесших свой вклад в историю культурного развития края...

Имен этих множество. Пусть любопытствующий заглянет хотя бы в именные указатели, завершающие книги "Живая память" и "Записки книголюба", - сколько же там фамилий забытых или полузабытых писателей, общественных деятелей, издателей, библиофилов, краеведов! А ведь сведения о них вовсе не лежали на поверхности. Иногда уходили месяцы и годы на то, чтобы установить всего лишь дату рождения или смерти того или иного человека.

В небольшой статье невозможно даже бегло перечислить все то, что входило в круг поисков Е. Петряева. И трудно представить, что все это делалось и достигнуто одним человеком - исключительно по призванию, многие годы без отрыва от других обязанностей, при постоянном занятии медициной. Не могу умолчать еще об одном факте: Петряевым расшифрованы сотни псевдонимов сибирских писателей, не включенных в известный словарь И. Ф. Масанова.

Невзирая на годы и недуги, Евгений Дмитриевич продолжает трудиться с завидной энергией и неутомимостью. Он буквально переполнен планами, замыслами. Во время одной из встреч, помнится, показал фотографию, на которой вместе со своим учителем снят четырнадцатилетний гимназист Константин Циолковский, и рассказал историю ее приобретения. А в следующий раз, спустя несколько месяцев, поделился и замыслом создания в Кирове музея основоположника космонавтики, ознакомил со своим письмом, адресованным первому секретарю обкома партии. ("Состоялось решение обкома, положительное. Поддержка есть, дом на улице Энгельса, в котором жила семья Циолковских, освобождается от жильцов и переоборудуется под музей. Надо вот позаботиться об экспозиции. С Калугой, центром "циолковсковедения", по этому вопросу связь установлена", - сообщил Евгений Дмитриевич.)

Рассказывая о том, как прошли в городе очередные Гриновские чтения, Е. Петряев пишет мне: "Затеваем "Гриновскую энциклопедию", а для начала думаем подготовить "Словарь гриноведов". Материала много, нужен энергичный организатор". И в редком письме не встретишь упоминания о том или ином начинании неугомонного человека, находящегося в вечном творческом поиске.

Есть люди, которые гражданской активностью своей, неутомимостью дерзаний, дотошностью поиска невольно привлекают внимание окружающих, образуя вокруг себя невидимое, но весьма ощутимое силовое поле постоянного притяжения. Особенно приметны они в сравнительно небольших городах и селениях. Знают же о них далеко за пределами их скромного региона.

Живущий в Кирове писатель, библиофил, книголюб Евгений Дмитриевич Петряев - человек именно такой завидной судьбы. Он стал гордостью города. Недаром кировчанам по-хорошему завидуют те, у кого нет своего Петряева.

На XXVII съезде Коммунистическая партия Советского Союза как одну из важных выдвинула задачу "активнее вести работу по сохранению и приумножению национального культурного наследия, по сбережению памятников отечественной и мировой истории и культуры".

Своими исследованиями, книгами, статьями, устным словом, практическими действиями коммунист Евгений Петряев решает эту задачу.

...Когда этот номер "Альманаха библиофила" был готов к печати, из Кирова пришло сообщение - безвременно ушел из жизни Е. Д. Петряев. Но остались его друзья, его книги и его дело.