Ученый архимандрит

Калужский дворянин Лев Александрович Кавелин (1822 - 1891) в молодые годы мечтал о военной карьере. Он поступил в Волынский полк и был желанным гостем на балах Петербурга и Москвы. Мамаши входящих в годы невест считали его прекрасной партией. Но Кавелин, неожиданно для всех, покинул полк. Что сталось с ним, никто не знал, пока он не объявился в Оптиной пустыни под именем монаха Леонида.

Несчастная ли любовь или еще что были тому причиной - сейчас сказать трудно. Бесспорно одно - история российской словесности явно выиграла от решения молодого офицера.

Леонид долго жил на Востоке - в Константинополе и Иерусалиме. Посещал монастыри на Афонской горе. И всюду часами сидел в монастырских библиотеках, разбирал рукописи и старопечатные книги. В 1877 году его назначили наместником Троице-Сергиевой лавры под Москвой. Здесь он всецело посвятил себя археографическим занятиям в богатейшем книгохранилище лавры.

Архимандрит Леонид составил образцовые для своего времени каталоги и описания рукописей Троице-Сергиевой лавры, Козельской Оптиной пустыни, Воскресенского Новоиерусалимского монастыря, городских и сельских церквей Калужской епархии... По сей день считается классическим составленное им четырехтомное "Систематическое описание славяно-русских рукописей собрания графа А. С. Уварова" (М., 1893 - 1894).

Изучая старопечатные издания, Леонид, не зная о работах A. Е. Викторова, также выделил группу безвыходных книг. По началу ему казалось, что все они напечатаны в Кракове - возможно самим славянским перюпечатником Швайпольтом Фиолем.

В Музее книги Государственной библиотеки СССР имени B. И. Ленина хранится принадлежавший Леониду экземпляр "Описания славяно-русских книг", составленного И. П. Каратаевым и выпущенного первым изданием в 1878 году. Поля его испещрены пометами. Получилось так, что о докладе А. Е. Викторова на Третьем Археологическом съезде ученый архимандрит узнал не сразу. Это видно из следующей его приписки на полях каратаевского "Описания" против текста о безвыходных изданиях, которые Каратаев атрибутировал "южным типографиям": "Все они издания краковские... Может быть и напечатаны тайно (по силе королевского запрещения), а потому без выхода".

Л. А. Кавелин. С гравюры XIX в.

Позднее Леонид подробно изучил безвыходные издания и убедился в их московском происхождении. На полях "Описания" появилась новая приписка: "...напечатаны между 1562 - 1563 годом, напечатаны в Москве, а не в южных типографиях, как полагает автор сего Описания".

Накопленные с годами наблюдения ученый архимандрит положил в основу библиографического исследования "Евангелие, напечатанное в Москве 1564 - 1568", изданного в Петербурге в 1883 году. Описал он здесь широкошрифтное издание. И высказал мнение, что это - то самое "московское недавно друкованное Евангелие", на которое ссылался Василий Тяпинский. "Новый завет" Тяпинско-го архимандрит Леонид видел в Петербургской Публичной библиотеке, куда эта книга поступила вместе с собранием М. П. Погодина.

Кто же печатал безвыходное "Евангелие"? По этому поводу у архимандрита Леонида сомнений не было - конечно же, Иван Федоров. В доказательство он привел следующий факт: одна из заставок книги отпечатана с той же самой доски, что и в "Апостоле" 1564 года.

В дальнейшем оказалось, что доска другая. Но чтобы установить это, понадобилось более 50 лет.

Кроме широкошрифтного "Евангелия", Леонид писал в своей брошюре о двух других безвыходных "Евангелиях", об одной "Псалтыри" и о "Триоди постной".

В обстановке всеобщего скепсиса, которым было встречено сообщение А. Е. Викторова на Третьем Археологическом съезде, поддержка со стороны столь авторитетного знатока церковной старины пришлась ему более чем кстати. Ведь Леонид сделал те же выводы, что и он. И Викторов с благодарностью откликнулся на письмо ученого архимандрита, приславшего ему свою брошюру.

После смерти Алексея Егоровича Леонид в рецензии на второе издание каратаевского "Описания", опубликованной в мае 1884 года в "Журнале Министерства народного просвещения", возмущался тем, что "г. Каратаев относится почему-то неблагосклонно к мнению, уже получившему право гражданства в библиографии, мнению, столь доказательно выраженному и впервые заявленному нашим известным московским библиографом покойным А. Е. Викторовым".

К сожалению, не только И. П. Каратаев "неблагосклонно" отнесся к утверждению о московском происхождении безвыходных изданий. С 1878 года, когда был опубликован доклад Викторова, и до 1917 года появилось свыше 200 книг и статей, так или иначе затрагивавших вопросы возникновения русского книгопечатания. Лишь в одной-двух работах упоминалось об исследованиях А. Е. Викторова и Л. А. Кавелина.

Буржуазная историография конца XIX - начала XX века, представленная громкими именами И. Е. Забелина, Е. В. Барсова, М. Н. Сперанского, Е. Е. Голубинского, по-прежнему первой московской печатной книгой считала "Апостол" 1564 года.

Добро бы еще эти авторы возражали А. Е. Викторову и Л. А. Кавелину. Они просто замалчивали их работы.

В 1895 году историк церкви Е. Е. Голубинский опубликовал в "Богословском вестнике" статью "К вопросу о начале книгопечатания в Москве" - и здесь, упоминая о безвыходных изданиях, утверждал, что "большинство наших библиографов считают эти книги за произведения типографий южных, то есть южнославянских или угровлахийских". Предположение А. Е. Викторова о том, что эти книги "напечатаны были в Москве до Апостола 1564 года", "не может быть признано за вероятное".

Вот и вся аргументация!

Со временем выводы А. Е. Викторова и Л. А. Кавелина стали забываться. Полвека спустя московское происхождение безвыходных изданий пришлось доказывать наново советским книговедам А. А. Гераклитову, А. С. Зерновой, Т. Н. Протасьевой.