"Положили на Лампожне"

Чтобы определить миграцию птиц, их кольцуют. Книги подчас путешествуют на более дальние расстояния, чем птицы. Но книгу не закольцуешь...

Кольца не кольца, а приметы места и времени на страницах древних фолиантов остались. Изучая эти приметы, мы можем выяснить, где и когда побывала книга. А иногда - где и когда она была напечатана.

Речь идет о записях на ее страницах.

Наши предки любили оставлять пометы на книгах. Владелец нередко считал необходимым засвидетельствовать, что экземпляр принадлежит именно ему и никому другому: "Сия книга, глаголемая Соборник, вольной женки посацкие дочери Татьяны Федоровы дочери Скрябина".

Такие же записи оставляли на полях книгохранители монастырских библиотек: "Сия книга домовая церковная Николы чудотворца да Георгия страстотерпца общаго монастыря с Прилу-ка на Двине".

Если кто-либо дарил книгу, он свидетельствовал об этом на ее страницах. Например, так: "172-го году (то есть 1663 г.) сентября в 1 день, книга глаголемая Минея села Павлова крестьянина Васьки Евсегнеева сына Белоусова, а благословил его дедушко Самойло Иванов сын Посник". Вот какой заботливый дедушка - подарил книгу к Новому году!

Купить нужную книгу сейчас не составляет труда - нужно лишь, чтобы она была в книжном магазине. Заплатите в кассу, вручите чек продавцу - и дело сделано!

Не так было в старину - в XVI - XVII веках, когда книги стоили дорого. Покупатель хотел знать, не сделал ли он какой-то промашки. Вдруг книга - краденая и с нею придется распроститься! А может, и сам продавец - человек нечестный. Заявит, что у него украли книгу или что деньги заплатили неполностью. Поэтому продажу книги обставляли формальностями. Составляли специальную купчую - отпись, которую нередко фиксировали на страницах самой книги. В отписи упоминались имена покупателя и продавца, а иногда и свидетеля: "Продал сию книгу поп Кузьма Степану Федорову, а поручился Миля Ветошкин".

Книготорговец свидетельствовал, что "деньги все сполна взял" или что "книга куплена без выкупа". Он давал обязательство "очищать" покупателя - брать все возможные неприятности на себя. Так, в 1546 году Петеля Евсеев, продав "Псалтырь" "Ивану Данилову сыну книжнику", написал на ней: "...и кто за ту Псалтырь поимаетца и мне очищать".

Яков Остафьевич Сушков, по прозвищу Ушак, продавший в 1569 году "Евангелие" игумену Тихону, засвидетельствовал, что он "взял на том Евангельи рубль денег и мне Якову до тово Евангелья дела нет".

Отписи, в которых указывались и цены книг, - важный источник для истории книжного дела. Историки тщательно собирают и внимательно изучают их. Обращал на них внимание и Алексей Егорович Викторов.

В библиотеке московского коллекционера Павла Васильевича Щапова Викторов обнаружил одно из безвыходных "Евангелий", страницы которого украшала (в этом случае иначе и не скажешь!) следующая запись: "Лета 7071 (то есть 1563 г.) сию книгу новопечатное Евангелие положили на Лампожне страстотерпцу Христову Георгию в дом Кирило Михайлов сын Офутина з братьею, а подписал Кирило сам своею рукою апреля в 23 день".

Значит, за год до выхода в свет первой книги Ивана Федорова Кирилл Михайлович Офутин уже имел недавно напечатанное "Евангелие". Было это в Лампожне - слободке на Мезени, в то время крупном торговом пункте, где московские купцы вели обмен товарами с "самоядью" - народами Севера.

На страницах безвыходной "Триоди постной", хранившейся в Воскресенском Новоиерусалимском монастыре, А. Е. Викторов прочитал:

"Лета 7070-го (то есть 1562 г.) дал книгу сию в дом Чюдному Богоявленю старец Севастьян, митрополич ключник, по своей душе и по своих родителех на поминок".

А. Е. Викторов знал, что "Чюдное Богоявление" - это церковь на подворье Троице-Сергиева монастыря в Москве, а старец Севастьян - один из приближенных митрополита Макария.

Теперь уже сомнений у Алексея Егоровича не оставалось: безвыходные издания напечатаны в Москве до "Апостола" 1564 года.