"Какой-то друкаръ московитский..."

Погожий декабрьский день. Солнце пробило тяжелое марево облаков и заиграло на крышах домов, покрытых недавно выпавшим снегом. На фоне прозрачной, словно вымытой синевы над городом возник силуэт Высокого Замка. А под Замком, где обнаженные ветви каштанов сбегают к приземистым стенам монастыря святого Онуфрия, собрался народ. В ворота, увенчанные строгим прямоугольником надвратной церкви, вносят некрашеный гроб. Умер человек, который не был богат. Но люди любили и уважали его. На похороны собрался весь православный Львов.

На монастырском дворе гроб встретил отец Леонтий, настоятель святого Онуфрия. Покойный был ему, другом, они вместе не раз коротали зимние вечера. Лопаты с трудом входили в замерзшую землю. Гроб опустили в яму; над ней вырос усыпанный цветами холм.

Так, в декабре 1583 года, Львов проводил в последний путь московского и украинского первопечатника Ивана Федорова. Это печальное событие изображено на литографии народной художницы Украины Е. Л. Кульчицкой, созданной в 1949 году.

Вечером на поминках Иван Иванович, сын типографа, плакал. Не знал, не ведал, что самому ему осталось жить около года. Сидели за столом друзья покойного, которых у него всегда было много. Мог ли кто-нибудь из них представить немеркнущее величие посмертной славы, осенившей имя человека, с которым они повседневно встречались?

Современникам не часто дано оценить значение подвига, свершенного человеком, который жил, боролся и страдал у них на глазах.

Еще при жизни Ивана Федорова его ученики Невежа Тимофеев и Никифор Тарасиев, в послесловии напечатанной ими в 1568 году "Псалтыри", утверждали, что именно их трудами - повелением же царя Ивана Васильевича Грозного - "в пресловущем граде" Москве была устроена "штанба, сиречь дело печатных книг". Об учителе своем и о его типографии, выпустившей за четыре года пред тем первую точно датированную московскую печатную книгу, Невежа и Никифор не упоминали. Может быть потому, что Ивану Федорову к этому времени пришлось покинуть Москву?

Полвека спустя после смерти Ивана Федорова о жизни и деятельности его почти ничего не знали. Неизвестный нам по имени книжник, который в 40-х годах XVII века составил на Московском Печатном дворе первую историю русского книгопечатания - "Сказание известно о воображении книг печатного дела", об Иване Федорове мог рассказать лишь то, что сам типограф поведал в послесловии своего первого "Апостола".

Вот слова этого книжника:

"...По повелению царя и великого князя Иоанна Васильевича всея России... начаша изысковати мастерства печатных книг, кто бы смыслен и разумен к таковому делу обрелся. И обретеся некто смыслен и хитр к таковому орудию, Николы чудотворца Гостунскаго, иже и ныне зрится той храм близ двора царева. И у тоя церкви диякон был, званием Иван Федоров сын, да другий клеврет его Петр Тимофеев сын, Мстиславец, искусны бяху и смыслени к таковому хитрому делу. Глаголют же нецеыи о них, яко от самех фряг (то есть от итальянцев. - Е. Н.) то учение прияста".

Точных обстоятельств начала книгопечатания на Руси автор "Сказания" не знал. До него доходили неясные сведения о том, что и до Ивана Федорова в Москве печатались книги. Впрочем, возможно, что печатал их сам Иван Федоров со своим товарищем: "Повествует же ся от неких, яко преже их нецыи, или будет и они сами, малыми и некими неискусными начертании печатываху книги".

Не помнили Ивана Федорова и во Львове, где он заложил первую на украинской земле друкарню. Отец Гавриил Попель, начавший в 1771 году писать "Книгу истории монастыря львовского Онуфриевского", сообщил на одной из страниц, что "при церкви" монастыря погребен "какой-то друкарь московитский". Попель считал необходимым сохранить надгробие. Но не потому, что чтил память типографа, а лишь как доказательство существования в монастыре в XVI веке типографии.

Похороны Ивана Федорова. С литографии Е. Л. Кульчицкой. 1949 г.

Книги Ивана Федорова, которых много было рассеяно на русских, украинских и белорусских землях, хранились в небрежении. Никто ими, вплоть до конца XVII столетия, не интересовался.