АРТУР ЭВАНС

В Средиземном море, на полпути между Грецией и Египтом, лежит остров Крит, самый большой из островов Эгейского моря.

Автор "Одиссеи" знал, что этот остров был богатым, культурным и многолюдным островом уже задолго до Троянской войны. В "Одиссее" говорится:

Остров есть Крит посреди виноцветного моря, прекрасный,
Тучный, отвсюду объятый водой, людьми изобильный;
Там девяносто они городов населяют великих;
Разные слышатся, там языки: там находишь ахеян,
С первоплеменной породой воинственных критян, кидоны
Там обитают, три рода дорийцев, там племя пелазгов,
В городе Кноссе живущих. Там на девять лет был поставлен
Мудрым владыкой Минос, собеседник Крониона мудрый...

По греческим сказаниям, Крит в древнейшее время не только был могущественным государством, господствовавшим над всеми морями, но и подчинил себе города Греции; афиняне, по этим преданиям, должны были платить дань Миносу.

Это была очень тяжелая дань: афиняне обязаны были, рассказывает предание, каждые несколько лет направлять в Кносс, столицу Миноса, в жертву людоеду Минотавру, имевшему голову быка, а тело человека, четырнадцать мальчиков и девочек. Минотавр жил в огромном здании - Лабиринте. В Лабиринте было много коридоров; расположение их было такое запутанное, что попавший в Лабиринт терял дорогу и уже не мог выбраться из него.

Среди юношей, которые должны были отправиться на Крит, был и царский сын Тезей. Он уговорился с отцом, афинским царем Эгеем, так: если он благополучно будет возвращаться домой, то корабельщики подымут на корабле белый парус, а если он погибнет на Крите, то черный. Корабль отплыл под черным парусом.

В это время на Крите жил замечательный мастер Дедал. Он умел покрывать деревянные изделия инкрустацией из слоновой кости и металлов, так что изображенные им люди, животные и растения имели природный цвет и выглядели как живые. Был он также замечательным скульптором и делал такие статуи, что они могли даже двигаться.

Дедал очень любил дочь царя Миноса Ариадну и сделал для нее и ее подруг танцевальную площадку, на ограде которой были представлены как живые танцующие в хороводе женщины. Это были выпуклые изображения из мрамора.

И вот афинский корабль приплыл на Крит. Увидев Тезея, Ариадна пришла в восхищение от его красоты и храбрости и влюбилась в него. Она не хотела, чтобы Тезей со своими товарищами заблудился и не мог выйти из Лабиринта, но не знала, как им помочь. Ариадна попросила мудрого Дедала что-нибудь посоветовать ей, и Дедал передал ей для Тезея клубок ниток. Конец нити Тезей прикрепил у входа и разматывал нить за собой. После долгих блужданий по Лабиринту дети встретили наконец страшное чудовище Минотавра. Храброму Тезею удалось убить Минотавра, а затем, идя по нити, выбраться из Лабиринта. Потом он со своими товарищами и Ариадной сел на корабль и незаметно уплыл.

Когда Минос узнал об этом, он страшно разгневался: он понял, что хитрый план спасения Тезея и его товарищей мог быть придуман только Дедалом, и приказал страже следить за тем, чтобы Дедал не мог тайком уплыть с острова. Что было делать Дедалу? Убежать по суше он не мог: Крит - остров, со всех сторон окруженный водой. Уплыть он тоже не мог - весь берег охранялся стражей.

Он долго думал и решил: если нельзя бежать ни по суше, ни по морю, то надо бежать по воздуху.

Дедал собрал много птичьих перьев, скрепил их воском и сделал четыре крыла - два для себя, два для своего юного сына Икара, которого он решил взять с собой. Когда крылья были готовы, он надел их на себя и на сына. Отец с сыном без труда поднялись в воздух и полетели, как птицы. Но сын, резвясь, поднялся слишком высоко, слишком близко к солнцу: лучи солнца растопили воск, скреплявший перья. Икар упал в море и утонул. Поэтому море, в которое он упал, было названо по его имени - Икарийским.

Дедал после долгих скитаний в конце концов прибыл в Афины. Он научил афинян художественному ремеслу. Свои знания он передал потомкам, которые стали называться дедалидами.

По его имени греки инкрустированные вещи называли "дедалами", а вместо того чтобы сказать: "изготовлять художественные вещи", говорили: "дедалить".

А что же было с Тезеем и его товарищами?

Тезей на радостях забыл переменить черный парус на белый. Он уже подплывал к родным берегам. Отец его, увидев с берега, что плывет судно с черным парусом, решил, что сын его погиб. В отчаянии он бросился в море и утонул. Поэтому будто бы море, лежащее между Критом и Афинами, и было названо Эгейским.

Греки рассказывали еще, что Минос дал жителям Кносса законы, лучше которых никогда в мире не было; поэтому боги сделали его после смерти судьей в царстве мертвых - он присуждал покойников к наказаниям за грехи, совершенные ими при жизни.

И этим рассказам европейские ученые доверяли так же мало, как и рассказам "Илиады" и "Одиссеи". Сказка о Тезее мало чем отличается от сказок различных народов Европы, Азии и Африки. Во многих из этих сказок мальчики отправляются в заколдованный замок, стоящий в глухом лесу, из которого нет выхода. И в этих сказках их отправляют родители, и в этих сказках рассказывается о клубке, который помогает им найти дорогу назад, и в них рассказывается о черном флаге, вывешенном вместо белого. В этих сказках дети тоже попадают к страшному людоеду, но чудесным образом спасаются: обычно им помогает женщина, живущая у людоеда.

Смешно думать, что крылья Дедала - это предок нынешнего самолета. Мысль склеить воском птичьи крылья и полететь, как птицы, наивна и нелепа, она не имеет ничего общего с научными идеями, которые привели к созданию самолета. Люди всегда мечтали о том, чтобы полететь по воздуху; о ковре-самолете, о превращении человека в птицу ты можешь прочесть в сказках самых различных народов, но отсюда до построения самолета еще бесконечно далеко. "Эгей" и "Эгейское море", "Икар" и "Икарийское море" - только случайные созвучия: объяснять таким образом названия этих морей так же смешно, как объяснять название деревни Яхрома тем, что в ней когда-то жил татарин Вахромей, или название города "Житомир" тем, что в нем "жители мирились", или название города "Владимир" тем, что его жители должны были "владеть миром".

Однако мы уже говорили, что в народных сказаниях, в отличие от сказок, часто сохраняются верные воспоминания о том, как жили люди когда-то, об их обычаях, войнах и т. д., вперемешку с чудесными сказочными подробностями.

Так и в этом случае: рассказы о людоеде, о клубке, о черном и белом парусах - сказка, а то, что остров Крит был когда-то богатым и на нем существовало могущественное государство, - могло быть правдой: Крит занимал на море очень выгодное положение. Многие из сохранившихся на Крите до позднейших времен старинных законов могли существовать уже во время Троянского похода. То, что царь правил девять лет, а потом удалялся в какую-то пещеру для "беседы с богом", тоже очень старинный обычай. Очевидно, об этом и говорит Гомер, когда рассказывает, что Минос был поставлен на девять лет и потом вел беседу с небесным богом - Зевсом-Кронионом.

Верно и то, что на Крите когда-то жили замечательные мастера, умевшие удивительно красиво инкрустировать деревянные вещи и делать статуи - совсем не такие, какие делали греки в VIII-VII веках до н. э. Греческие статуи VIII -VII веков были просто деревянными или каменными столбами, на поверхности которых была грубо изображена одежда и черты лица - без всякого выражения, на критских же статуях XIII-XII веков, случайно сохранившихся еще в то время, когда создавались эти легенды, люди были изображены в живых, подвижных позах, и потому грекам X-VIII веков, когда культура была в упадке, они могли казаться движущимися. Верно и то, что критские искусные мастера приезжали в Афины и научили афинских мастеров искусству инкрустации. Но имя "Дедал" по-гречески означало только "мастер-инкрустатор, художник", а человека с таким именем никогда не существовало: Дедал - это был бог мастеров-художников, то же, что Гефест.

Нетрудно понять, что Крит с его высокой культурой должен был заинтересовать Шлимана не меньше, чем Троя и Микены. Он заметил, какое выгодное положение занимал Крит на пути из Греции в Египет, который был во втором тысячелетии до н. э. самым богатым и культурным государством мира. Шлиман слышал, что еще в 1877 году на месте древнего Кносса на поверхности земли были найдены остатки какого-то огромного старинного здания и какие-то черепки. Он решил поехать на Крит, но должно было пройти много времени, прежде чем он получил бы разрешение на раскопки от турецких властей, которым принадлежал в то время Крит.

А пока что Шлиман вместе со своим помощником Дерпфельдом отправился на Крит, чтобы осмотреть место будущих раскопок. Он нашел здесь засыпанное землей здание, черепки посуды, очень похожие на те, которые он нашел в Микенах. Но участок, на котором находились эти развалины, принадлежал частному человеку, и хозяин участка не позволил сделать даже пробный раскоп. Шлиман ни с чем вернулся в Афины. Он был твердо убежден, что в Кноссе можно раскопать интереснейшие вещи; он даже думал, что Кносс когда-то был центром греческой культуры.

Среди последователей Шлимана был и Эванс, директор знаменитого Ашмолеанского музея в Оксфорде, в Англии.

Артур Эванс родился в 1851 году, в богатой английской семье. Он мог бы прожить весь свой век спокойно, без больших волнений, но он не хотел мириться с однообразной, себялюбивой жизнью людей его общества.

В это время из западных славян только часть сербов получила самостоятельность: большая часть их находилась под чужеземной властью; болгары и македонцы жили под властью Турции; словинцы, населявшие западное побережье Адриатического моря, и сербские племена хорватов и бошняков жили под властью Австрийской империи. Справедливая освободительная борьба славян так сильно захватила Эванса, что он много раз ездил из Англии на Балканы, выступал там с речами и всячески помогал восставшим славянам. В 1882 году Эванс даже был арестован австрийской полицией, но вскоре выпущен. После этого Эванс отошел от политической жизни и занялся наукой.

Вернувшись в Англию, он получил место хранителя Ашмолеанского музея. Эванс был страстным коллекционером, археология настолько увлекла его, что он совсем забыл о политике.

В 1889 году английский антиквар (Антиквар - торговец старинными вещами) Гравилль Честер подарил этому музею каменную четырехгранную печать овальной формы. На каждой

стороне этой печати были вырезаны странные иероглифы: голова волка с высунутым языком, птица, птичья голова, голова барана и др. Торговцы, продавшие эту печать в Афинах Честеру, говорили, будто она была найдена в Спарте; они боялись, что полиция станет доискиваться, откуда они эту печать достали. Эванс этому не верил, но никак не мог догадаться, откуда этот камень мог быть привезен в Афины.

Внешний вид кносского дворца (реставрация).

Весной 1893 года Эванс поехал в Афины на поиски других таких же печатей. Ему удалось купить такие печати - четырехгранные и трехгранные, с просверленным насквозь продольным отверстием. Он стал расспрашивать, откуда эти камни, и узнал, что они привезены с острова Крита. Письмена, найденные на Крите, привели Эванса к мысли, что Крит был в древнейшее время много культурнее Греции; он решил, что не только это письмо, но и вся греческая культура того времени была перенесена с Крита.

После этого Эванс поехал на Крит. Его ожидания вполне оправдались: он собрал здесь очень много памятников древнейшей, догреческой культуры. Нашел он здесь и отпечаток с той самой каменной печати, подаренной Честером, которая будто бы была найдена в Спарте.

Эванс, впрочем, не надеялся найти много таких печатей: он думал, что часть их находится под землей и еще не раскопана, а часть разбита. Но ему помогло одно старинное суеверие критских крестьян: эти печати были молочного цвета, поэтому критские крестьянки думали, что стоит, женщине, собирающейся кормить ребенка, надеть такой камень на шею, продев через него веревку, и у нее появится в груди много молока; они даже называли такие камни "галоусами", то есть "приносящими молоко". Чем более печать похожа цветом на молоко, тем более, думали они, принесет она молока женщине.

Узнав об этом, Эванс стал ходить из деревни в деревню, из дома в дом. Он умел понравиться крестьянкам, и они показывали ему множество таких печатей. Старые женщины, которые уже не могли надеяться, что у них родится ребенок и что придется его кормить, охотно продавали ему эти камни. Но как быть с молодыми, которые верили и чудодейственную силу камней? Эванс поручил своим товарищам изготовить такие же каменные печати, но с еще более красивыми рисунками и, что всего важнее, цветом еще более похожие на молоко, и многие женщины соглашались обменять свои печати на эти, изготовленные Эвансом. Если же крестьянки ни за что не хотели расстаться со своими печатями, то он снимал с их печатей гипсовый слепок - точную копию с камня.

Вскоре Эванс нашел каменный стол; на нем были начертаны уже не иероглифы, а линейные знаки, вроде букв. Затем он нашел и таблички из глины с такими же "буквами".

Изучив это письмо, Эванс решил, что придумано оно было догреческнми жителями Крита; сначала это было иероглифическое письмо, оно состояло из упрощенных изображений предметов, а затем "линейное" письмо, то есть вроде нашего.

Колоннада в кносском дворце.

В ноябре 1899 года на Крите произошли важные события: восставший Крит отделился от Турции и перешел под власть греков. Греческое правительство после богатых находок Шлимана было заинтересовано в том, чтобы на Крите производились раскопки. Оно помогло Эвансу купить в Кноссе участок земли, на котором находились развалины дворца.

В 1900 году Эванс приступил к раскопкам. Ему удалось откопать огромный дворец, - этот дворец был гораздо больше всех дворцов, раскопанных Шлиманом. Позже такого же вида дворцы, но меньшие но размерам были раскопаны в двух местах на южном берегу Крита - на месте древнего города Феста и близ нынешней деревни Айя-Триада.

Эти дворцы по своему плану совсем не походили на те дворцы в Микенах и Тиринфе, о которых уже было рассказано. В центре такого дворца находился не зал с очагом, как в тех дворцах, а большой открытый двор, окруженный со всех сторон колоннами. Вокруг двора было расположено множество комнат, больших и малых, иногда они соединялись коридором.

Комнаты дворца были расположены в несколько этажей. К сожалению, верхние этажи почти совсем разрушены, и неизвестно, что они собой представляли. В нижнем этаже можно видеть красивые парадные комнаты; в одной стоит царский трон с высокой спинкой. Есть во дворце и театральный зал: во всю ширину его сделаны поднимающиеся" одна над другой ступени, на этих ступенях сидели зрители. Как видно из кносских рисунков, здесь совершались богослужения и происходили древнейшие в мире игры с быками; для того чтобы принимать участие в этих своеобразных состязаниях, надо было быть очень ловким и сильным.

Тронный зал в кносском дворце.

Интересно, что через тысячу лет, во время самого большого расцвета греческой культуры - в V и IV веках до н. э., - греки не знали ни водопровода, ни канализации, ни ванн. А в кносском дворце найдены и ванные комнаты, и водяная уборная, и водопровод. В то время нигде в мире ничего подобного не было.

Ванная комната в кносском дворце.

Очень красивы внутренние лестницы кносского дворца; на каждом этаже они имели большие открытые веранды, для того чтобы в дом попадало больше света. Позднейшие греческие жилища были полутемные и душные. На Крите же, кроме открытых сверху лестниц с верандами, были еще большие дворы и большие окна, поэтому во дворце было светло и уютно.

В нижнем этаже раскопаны были длинные коридоры, в эти коридоры выходили двери из целого ряда узких и длинных кладовых. В кладовых стояли огромные глиняные сосуды, в которых сохранились еще остатки зерна и других продуктов. Археологи оставили эти сосуды стоять в том виде, в каком они были раскопаны.

Винный погреб в кносском дворце.

Обнаружены были и комнаты для хозяйственных работ; в одной из них сохранился пресс для выжимания растительного масла. В других комнатах помещались мастерские для ремесленников.

Придворные дамы (настенная роспись).

Но что в кносском дворце особенно восхитило Эванса, это замечательные рисунки и художественная посуда. Критские изделия тех далеких времен были много лучше не только изделий великих стран древнего Востока - Египта и Вавилонии, - но и позднейших греческих изделий VI века до н. э. Только в V веке греческое искусство обогнало критское искусство XVI-XV веков до н. э. Критские рисунки замечательны богатством красок, художники .Крита отличались умением с любовью наблюдать природу и изображать ее.

При раскопках на Крите найдено много предметов, завезенных сюда из Египта. Ученые-египтологи могут точно определить, к какому времени относятся эти предметы, а это помогает выяснить, к какому времени относятся и собственные критские изделия, найденные вместе с египетскими.

Критская ваза.

Уже критские изделия 2000-1700 годов до н. э. отличаются редкой красотой: это сосуды из камня, металла и глины, замечательное оружие, разные камни для печатей. Особенно красивы и благородны вазы этого времени. Но примерно только с начала XVII века до н. э. критяне научились живо и ярко изображать природу и человека. Фигуры на рисунках Египта и Вавилонии какие-то мертвые, окоченелые; критские рисунки полны движения. Но, тем не менее, египтяне были учителями критян, это видно из того, что в рисунки критян перешли ошибки египетских художников. Так, например, на критских рисунках мужчины всегда изображаются худыми, со слишком узкой талией - так же, как и на египетских рисунках; фигуры людей критские художники изображали, как и египтяне, с повернутой вбок головой (в профиль), а глаз изображается всегда так, как он виден спереди (анфас). Тела мужчин критские художники, как и египтяне, окрашивали в коричневый цвет, а тела женщин - в белый. Но эти ошибки не помешали критским рисункам быть живыми и выразительными.

Дама с кувшином.

На критских рисунках чаще всего изображается мирная жизнь: народные шествия, ловля и приручение быков, игры с быками. С большой любовью изображали художники Крита природу: сады, луга, море с рыбами, птиц, растения, животных.

Посмотрим на критские рисунки, найденные Эвансом. Вот группа красивых, изящных женщин с искусной прической и длинными прядями черных волос, падающими на грудь. Они одеты в голубые с желтым платьями, сидя рядом, беседуют между собой. Вот юноша, собирающий на лугу цветы.

Юноша, собирающий цветы.

Красивы и ярки картины природы. На одной из них нарисован пестрый фазан, сидящий на дереве; из зелени выглядывает кошка, подстерегающая фазана. На другом рисунке бык раздвигает рогами ветви. Нередки изображения дельфинов, рыб, полипов, каракатиц - осьминогов, водяных растений.

Летучие рыбы и раковины.

Кошка, охотящаяся на фазана (стенная роспись).

Бык и оливковое дерево.

Есть и рисунки сказочного содержания. Вот рисунок к басне про козу и волка: волк приглашает козу, стоящую на неприступной скале, спуститься вниз, на луг, где такая сочная трава.

Рисунок к басне про козу и волка.

Нашел Эванс и выпуклые изображения, например фаянсовую статуэтку: козу с козленком-сосунком и другим козленком, постарше.

Коза с козленком (фаянсовая статуэтка).

Из других найденных Эвансом памятников видно, что рассказы о господстве Крита на море не сочинены греками. На Крите была найдена "денежная единица" - большие куски меди весом около 29 килограммов; позже такие куски металла назывались "талантами" (Талант - три тысячи рублей золотом). Талант имеет форму растянутой шкуры быка, и на нем штрихами обозначена шерсть. Очевидно, в еще более древнее время единицей цены была шкура быка (у Гомера счет ведется на число быков: один панцирь стоит "десять быков", другой - "сто быков"). Затем стали употреблять медные таланты, но так как у людей осталась привычка вести счет на бычьи кожи, то таланту стали придавать форму и отделку под бычью шкуру, чтобы все знали, что цена таланта та же, что и цена бычьей шкуры. Найдены были также маленькие каменные кружочки с выбитой на них цифрой; наверное, это была "мелкая разменная монета". Нашли и "золотую монету" - золотые бычьи головы (стр. 117). Такие денежные знаки были обнаружены в разных концах Эгейского моря: значит, критяне плавали по морю и торговали во всех этих местах.

Пилосская надпись с идеограммой ванны в конце первой сторки.

Но самой интересной находкой были памятники критского письма, о которых мы говорили уже выше. Среди надписей на вещах, относящихся ко второй половине XVII, к XVI и к первой половине XV века до н. э., иероглифические надписи уже не встречаются; их сменяют надписи, написанные линейным письмом на глиняных табличках. Различных знаков этого письма можно насчитать около восьмидесяти восьми. Это слишком мало для того, чтобы каждый знак означал особое понятие, как в иероглифическом письме. Кроме того, эти знаки походили на знаки письма, которое существовало на острове Кипре в V и IV веках до н. э. и которое было уже известно ученым с 70-х годов ХIХ века н. э.; каждый знак кипрского письма обозначал слог.

Такое письмо называется силлабическим (по-гречески "силлабе" значит "слог"). Каждый слоговой знак означал или просто гласный (например, "а", "о", "у" и т. д.), или согласный плюс гласный (например, "па", "ке", "ро", "ту" и т. д.). А как же можно было таким способом обозначить слог, в котором два или три согласных, например "лос", "кло", "сто"?

Кипряне поступали так же, как русские в некоторых народных песнях, например:

Эх ты, моя карасавица,
Красота мне твоя не наравится!

Или:

Я чахоткою сатарадаю,
Скоро-скоро я умру.

Как вы видите, если в одном слоге два или три согласных, то после каждого согласного повторяется один и тот же гласный звук, например: вместо "страдаю" - "сатарадаю", вместо "нравится" - "наравится", и т. д. Так поступали и кипрские писцы, но, кроме того, если слово кончалось на согласный, они еще в конце добавляли "э" вместо "войкос"

писали "во-и-ко-сэ". Одними и теми же знаками они обозначали и звонкие и глухие звуки: "ба" писали так же, как "па", "ду" так же, как "ту", "го" так же, как "ко", и т. д. Между словами они ставили вертикальную черточку, но предлоги писались вместе со следующим словом как одно слово.

Эванс решил, что и критское письмо было силлабическим и что из критского письма развилось позднейшее кипрское. И в критском письме и в кипрском примерно одинаковое число слоговых знаков (на Крите - 88, но из них обычно употребляется только 64, на Кипре - 55), и здесь и там каждое слово отделено от другого вертикальной черточкой. Однако же критское письмо кое в чем отличалось от кипрского. Во-первых, только немногие критские знаки были такими же, как кипрские: большая часть знаков имела другую форму. Во-вторых, на Кипре все знаки были слоговыми; на Крите слоговые знаки читались обыкновенно только в левой части каждой строки; в правой части каждой строки находилось очень упрощенное изображение предмета, о котором писали, и цифра. Значение этих цифр Эванс разгадал без труда: вертикальная черточка ( ) означала единицу, горизонтальная черточка () десяток, кружочек () - сотню, знак - тысячу. Так что если бы надо было написать "1958", то это выглядело бы так:

Письмо, которое употреблялось на Крите с XVII века до первой половины XV века до н. э., Эванс назвал "письмом А"; позже "письмо А" заменяется немного отличающимся от него "письмом Б", о котором вы узнаете в следующей главе.

Эванс заметил, что все наиболее замечательные памятники критского искусства сделаны раньше середины XV века до н. э. С этого времени - со времени появления греков на Крите и возникновения "письма Б" - начинается упадок критского искусства. Если же сравнить живопись Крита с живописью Микен и других пелопоннесских городов, то сразу видно: найденные в Пелопоннесе изделия или привезены с Крита, или слабое подражание критским изделиям. Только толстые стены из огромных каменных глыб вокруг городов - изобретение микенцев, и вообще в архитектуре микенцы были гораздо лучшими специалистами, чем критяне: им приходилось постоянно обороняться от вражеских нашествий, тогда как Крит господствовал на море.

Действительно, критские дворцы не имеют строгого плана - они состоят из множества беспорядочно разбросанных комнат, окружающих открытые дворы. В критских дворцах ряд колонн идет вдоль середины каждой комнаты, поэтому дверь приходилось пробивать сбоку: снаружи не было красивого фасада - на улицу выходила глухая стена. А дворцы Пелопоннеса, как мы говорили уже, построены очень красиво и симметрично.

Постоянная опасность нападения врагов заставляла микенских архитекторов строить высокие и толстые стены с воротами и башнями, поэтому здесь умели хорошо строить здания. Этим же объясняется и разница в темах рисунков. Все рисунки на Крите изображают мирную жизнь: критяне господствовали на море, им нечего было бояться нападений, поэтому они не строили высоких стен и башен и не рисовали картин из военной жизни. Наоборот, в Пелопоннесе художники рисовали сцены сражений.

Мы говорили уже, что теплый зал с очагом в центре пелопоннесских дворцов показывает, что жители Пелопоннеса пришли с севера и привыкли строить печи для защиты от холода; критские дворцы с открытым двором в центре, открытыми лестницами и верандами говорят о том, что предки жителей Крита всегда жили на юге.

Во всем прочем микенское искусство уступает критскому. Микенцы почти во всем только подражали Криту: те же колонны, суживающиеся книзу, те же карнизы из алебастра, украшенные розетками и инкрустированные стеклянным сплавом, тот же рисунок пола. Характерные критские рисунки повторяются в Микенах; например, игры с быками. Водопровод, ванны, канализация заимствованы у критян. Даже дороги между городами, мощенные огромными камнями, такие же, как на Крите. Лучшие изделия, найденные в Микенах и Тиринфе, изготовлены из критских материалов. Так, например, ученые уверены, что замечательный золотой кубок с изображением ловли и приручения быков, найденный в нынешней деревне Вафио, возле Спарты, привезен с Крита. Но и изделия, изготовленные из местных материалов, обычно копируют - и иногда плохо копируют - критские изделия. С течением времени микенская культура постепенно все более и более приходит в упадок.

Укрощение диких быков (рисунок на золотом кубке).

Можно думать, что и микенское богослужение мало чем отличалось от критского. На Крите храмов не было: критяне молились и приносили жертвы богам, как это видно из критских рисунков, на священных участках, обнесенных оградой, перед священными камнями, деревьями, изображениями священного двойного топора. Как и в Пелопоннесе, на Крите первоначально эти деревья и камни сами считались божествами: на одном рисунке изображено даже дерево, отвечающее поклоном на молитвы верующих (стр. 137). Но, как видно, критяне уже начали представлять себе, что боги имеют человеческий образ и живут в деревьях, камнях и других священных предметах. На некоторых критских рисунках нарисована маленькая фигурка, богиня, - она летит в воздухе рядом со священным предметом. Критяне поклонялись щиту и двуострому топору - секире, - и это вполне понятно: когда был изобретен щит из бронзы и кожи, закрывающий все тело воина и защищавший его от вражеских стрел, а также двуострый топор, которым можно было наносить сокрушительные удары врагу, эти предметы стали казаться богами, посылающими людям счастье, и сделались предметами почитания.

Поклонение человекообразному божеству (резной камень на перстне).

И на Крите и в Микенах изображались и злые божества - демоны. На критских печатях, например, нарисованы странные уродцы: половина тела взята от одного животного, половина от другого. На одном рисунке демон изображен в виде бегемота, на другом - ужасное чудовище нападает на лодку. Таким же чудовищем был и Минотавр - человек с головою быка, и сфинкс - с телом льва и с головой и грудью женщины. Такие изображения часто встречаются на критских печатях. Рассказ о Минотавре не выдуман греками в позднейшее время: подобным сказочным чудовищам действительно поклонялись на Крите, и, значит, греческий рассказ о Минотавре взят из мифологии догреческого населения Крита.

Бой с морским чудовищем (изображение на перстне).

Минотавр.

В позднейшее время в Греции верили также, что когда-то существовали кентавры - чудовища с телом лошади и с головой и грудью человека.

Эванс, как и Шлиман до него, делая свои поразительные открытия, иногда увлекался и сказочные подробности считая исторической истиной. Но Эванс действовал гораздо обдуманнее и осторожнее, чем Шлиман. Кроме того, недоверие к открытиям Шлимана в тогдашней науке уже исчезло. Поэтому Эванс не только не встретил такой враждебности, как Шлиман, но был окружен всеобщим почетом. В 1916 году он даже был избран президентом Академии наук.

Шлиман добивался одного: доказать, что "Илиада" не собрание сказок, а исторический памятник. Он накопил много денег, для того чтобы достичь этой научной цели. Он был счастлив, когда находил друзей и единомышленников, и жадно стремился поделиться своими открытиями с каждым интересующимся ими.

Совсем другим человеком был Эванс. И он, конечно, горячо интересовался и увлекался неизвестным ему тогда, давно исчезнувшим миром, но большое значение для него имело и желание прославиться. На старости лет он стал очень честолюбив: он нашел на Крите около пяти тысяч глиняных табличек с письменами, но за тридцать лет опубликовал из них только несколько десятков. Он надеялся, что ему удастся их прочесть самому, и не хотел уступить честь их истолкования никому другому. Когда финский ученый Сундвалл опубликовал несколько табличек, которые ему удалось украдкой списать в музее города Гераклиона на Крите, Эванс вышел из себя и обрушился на него с грубыми упреками.

В настоящее время уже никто не отрицает значения памятников, раскопанных Шлиманом и Эвансом. Весь мир убедился, что за несколько столетий до того мрачного, дикого времени, когда создавались "Илиада" и "Одиссея" и когда греки не имели письменности и были безграмотными (за исключением, может быть, отдельных людей), на Крите и на материке Греции существовала замечательная богатая культура; в эту эпоху письменность была широко распространена.

Культура эта распадается на два периода: первый период, до середины XV века до н. э., - культура острова Крита, созданная догреческим населением Крита. Она называется критской культурой. Второй период, с середины XV века до XII века до н. э., - культура, созданная греками. Культурным и политическим центром в это время был город Микены в Пелопоннесе; потому и культуру эту называют микенской. Микенская культура - это общее название для всех памятников этого времени: поэтому надписи и памятники, дошедшие от этого времени и найденные на Крите и в Пилосе, на юге Пелопоннеса, мы также называем памятниками микенской культуры.