На Обводный канал...

Петербургский корреспондент "Тайме" Р. А. Вильтон как-то спросил меня:

- А вы знакомы, Иван Дмитриевич, с Распутиным?

- Нет, я один, кажется, не интересуюсь этим интересным мужчиной... Слава богу, я всех офень на Руси знаю, так меня "мужичком" не удивишь... Видал всяких - умных и глупых... Многие были умнее Распутина.

- Напрасно... А вы бы съездили да познакомились: чрезвычайно оригинальный человек... Жалеть не будете!

Эти слова английского корреспондента как-то запали мне в душу. Отчего не взглянуть в самом деле, может быть, чудо какое-нибудь пропущу. Иностранцы и те им бредят...

Наш петербургский корреспондент "Русского слова" Руманов знал Распутина, так сказать, по долгу службы и не выпускал его из своего газетного поля зрения.

Поэтому мне не стоило никаких хлопот добиться "аудиенции".

Вместе с Тумановым мы поехали на Обводный канал, где жил тогда этот "властитель дум".

На наш звонок вышла скромненькая девица белошвейного типа (вероятно, дочь) и попросила нас подождать в первой комнате, где какие-то женщины с наружностью богомолок тихонько и степенно шушукались между собой, как тараканы за печкой.

- Доложите, пожалуйста, о нас Григорию Ефимовичу.

Нас проводили в отдельную комнату, где пришлось подождать минут двадцать. Я уже потерял терпение, как неожиданно вошел "сам" и протянул руку. Наружность Распутина была описана тысячу раз, и потому едва ли стоит на ней подробно останавливаться.

Рис. 38. Иллюстрированный отрывной календарь на 1913 г.

Белая рубаха "на выпуск", синие штаны, валенки... Волосы расчесаны по-крестьянски, с пробором посередине, и сильно смазаны маслом. Ростом большой, лохматая, черная борода, на животе поясок. Общее впечатление - отбившийся от работы, праздный мужик, лодырь, из очень зажиточных и лакомых на господскую еду.

- Позвольте, Григорий Ефимович, с вами познакомиться. Сытин.

- Здорово, брат! Что тебе? Зачем пришел, сказывай, у меня дело есть, некогда мне.

- Дела у меня особенного нет, а если вы имеете минуту времени, так потолкуем...

- Ну ладно, садись, коли так!

Мы сели к столу. Я на диван, а Распутин на стул. При этом он так положил руку на стол и на руку голову, что лицо его было совсем близко ко мне.

- Ну что тебе, сказывай...

- Я, брат, просто пришел повидать тебя. Ведь о тебе большая слава идет. Интересно мне умного, большого мужика видеть.

- Ах, дурак какой ты! Вот дурак! Разве у тебя мало умных мужиков? Ты, поди, по всей России всех умных мужиков знаешь... И умных, и дураков... Так мало тебе - пришел на меня посмотреть. Ну смотри, брат, смотри, что тебе посмотреть надо.

- Говорят, Григорий Ефимович, есть какая-то сила в тебе чарующая: и в делах, и в советах...

- Все вы дураки, и больше ничего. Что вам от меня надо? Ну идут ко мне разные бабы, лукавые чинуши, даже министры...

Распутин помолчал и неожиданно спросил:

- Ты вот, Иван Дмитриевич, ко мне первый раз... А хочешь, я к тебе приеду в Москву?

Это предложение застало меня врасплох: переход был слишком неожидан. Но я все-таки имел твердость сказать.

- Нет, Григорий Ефимович, ко мне не надо. У меня дел нет. А знакомством с тобою я очень доволен. Прощай, будем знакомы.

Не знаю, обидел ли Распутина мой чистосердечный отказ, но кажется, не обидел.