Книгопечатание (Наровчатов С.)

Печатное слово противится злобе, жестокости, зависти...

Книгопечатание

Книгопечатание знаменовало полную революцию в распространении знаний, в обмене информацией, в объединении культурных достижений планеты.

На современников оно должно было производить впечатление чуда. Марк Твен в "Янки при дворе короля Артура" рассказывает, как американец XIX века демонстрирует выпущенную им газету людям средневековья:

"... Меня осадили монахи и забросали вопросами: "Что это за странная штука? Для чего она? Это носовой платок? Попона? Кусок рубахи? Из чего она сделана? Какая она тонкая, какая хрупкая и как шуршит. Прочная ли она, и не испортится ли от дождя? Это письмена на ней или только украшения?" Они подозревали, что это письмена, потому что те из них, которые умели читать по-латыни и немного по-гречески, узнали некоторые буквы, но все-таки не могли сообразить, в чем тут дело. Я старался отвечать им возможно проще:

- Это общедоступная газета; что это значит, я объясню вам в другой раз. Это не материя, это бумага; когда-нибудь я объясню вам, что такое бумага. Строчки на ней действительно служат для чтения; они не рукой написаны, а напечатаны; со временем я объясню вам, что значит печатать. Таких листков выпущена тысяча, все точь-в-точь как этот, так что не отличишь одного от другого.

Они все хором воскликнули с удивлением и восторгом:

- Тысяча! Какой огромный труд. Работа на год для многих людей!

- Нет, работа на день для взрослого и мальчишки.

Они перекрестились и пробормотали несколько молитв.

- О чудо, о диво! О тайные силы волшебства!"

Сейчас книгопечатание охватывает всю деятельность человечества. Это условие, без которого стала бы невозможна современная цивилизация. С бесчисленными его проявлениями сталкиваются на каждом шагу не только грамотные, но и неграмотные люди. Возьмите, к примеру, денежные знаки: и в бразильских джунглях, и в австралийских пустынях люди, не прочитавшие ни одной книги, вынуждены тем не менее прибегать к этой опасной продукции печатного станка.

Как любое изобретение, книгопечатание внеклассово и межнационально, но оно может стать на службу любому классу и нации, а в силу этого, естественно, становится классовым и национальным.

В приведенном выше примере индейцы и австралийцы, находящиеся на стадии доклассового общества, принимая к расчету доллары и фунты, вовлекаются тем самым в сферу капиталистической деятельности.

Но те же индейцы и австралийцы, узнав со слуха содержание листовки, составленной левой организацией, могут обратить свои усилия против капиталистической действительности.

Нас с вами будет интересовать лишь одна область книгопечатания - художественная литература. Но и здесь, на каждом шагу, мы увидим, как великое изобретение служит классовым и национальным интересам. Зато увидим мы и другое - как книгопечатание стало двигателем прогресса, пропагандируя идеи социализма, объединяя нации в стремлении к миру во всем мире.

Идея, положенная в основу книгопечатания, возникла в незапамятные времена.

Еще до иероглифов и клинописи древние скотоводы клеймили быков и коней. Каждый род обладал своим тавром, и отбившуюся от табуна кобылицу возвращали по принадлежности ее хозяевам. В случае же кражи или угона скота клеймо становилось неопровержимой уликой. Показательно, что само слово печать многие языковеды возводят к старославянскому "пекж" - тавро, выжженный знак. Таким образом, здесь в самом названии содержится указание на историю идеи.

Родовое общество уступило место рабовладельческому, завязались торговые связи между отдаленными землями, купцы стали посылать товары с караванами и кораблями в неведомые края. Идея тавра пригодилась, в новых условиях, но теперь она нашла приложение уже не к родовой, а к частной собственности. Купец ставил свою личную печать на товары, принадлежавшие лично ему.

Сравнительно недавно в Индии обнаружили древнейшую цивилизацию Хараппы и Мохенджо-Даро. Археологи уверенно относят ее к III тысячелетию до н.э. Основатели цивилизации жили задолго до прихода в Индию ариев, были современниками Гильгамеша в Шумере и первых фараонов в Египте. Города, построенные ими, поражают правильной планировкой, прекрасным водоснабжением и канализацией. Обитатели Мохенджо-Даро были смелыми мореплавателями и опытными купцами. Как мы догадались об этом? По печатям, принадлежность которых оставалась загадочной до раскопок в этих древнейших городах. Печати находили в Аравии и в Африке, но откуда они взялись - догадаться было невозможно, пока не нашли множество подобных им в развалинах Мохенджо-Даро. Судя по этому, там было уже классовое общество, так как в условиях родового быта не было необходимости в печатях разного образца.

Возникшие государства использовали давнюю идею в своих интересах. Правительственные акты в знак их подлинности стали скрепляться печатями с эмблемами державы или ее властителя. Видимо, очень рано изобретательным людям пришла в голову мысль применить эту идею к письменности.

Кравцов Г. 1963

Собственно говоря, суть идеи заключалась в расширении информации суженными средствами. Одним тавром можно было переметить тысячи голов скота, одной печатью - тысячи штук товара, одной эмблемой - столько законов, сколько заблагорассудится придумать. Почему бы точно таким образом не размножить какое-либо важное сообщение, религиозный гимн, государственный манифест?

Шумерские глиняные таблички (ок. 2700 г. до н. э.)

В каждой книге по истории письменности упоминается знаменитый диск из Феста с таинственной надписью, начертанной спиралью по обеим его сторонам. Часто приводится и его изображение с простодушным приглашением расшифровать странные письмена. Пока это еще никому не удалось. Диск очень любопытен. Найденный на Крите, он, как установили специалисты, сделан из такой глины, какой никогда не водилось на древнем острове. Письмена не имеют ничего общего с линейным письмом А и Б, которым пользовались жители Крита во II тысячелетии до н. э. А именно к этому времени относят появление диска на острове. Но самое интересное обстоятельство то, что надпись на диске оттиснута особыми штемпелями - печатками; для каждого из знаков изготовлялся особый штемпель. Следовательно, это диск, у которого могли быть подобия.

Валлотон Ф.

Диск из Феста до сих пор является первым сохранившимся памятником печатания связного текста.

Ацтекский бог Кецалькоатль. XVI в.

Какие только догадки не возникали по этому поводу! Вплоть до того, что это сообщение о гибели Атлантиды! Скорее всего, на диске запечатлен какой-либо культовый гимн неизвестного нам народа. А впрочем... Может, и впрямь атланты подбросили нам из тьмы тысячелетий эту штуку, чтобы мы поломали над ней голову?!

Древняя лубяная книга с острова Суматра

Такие попытки применить заманчивую идею к письменности осуществлялись, очевидно, не раз, но широкого распространения и продолжения они не получили. Люди пока легко обходились без этих новшеств. Подавляющая масса населения была неграмотна, а узкий круг образованных людей довольствовался копиями, сделанными умелыми писцами.

Кубин А.

Там, где это вызывалось необходимостью, массовое тиснение или штемпелевание сразу приобретало широкий размах. Например, монетное дело без него обойтись не могло. И вот чеканка монет задолго до Гутенберга предвосхищает книгопечатание. Предвосхищает, но не предполагает: ни при лидийском царе Гигесе, который, по словам Геродота, впервые ввел в VII веке до н.э. монетное обращение, ни при великом князе Владимире, выпустившем в Киеве первые русские серебреники, следующий шаг не был сделан.

Фестский диск (ок. 1700 г. до н. э.), найденный на острове Крит; до сих пор не расшифрован

Матерь всех изобретений - экономика - не видела пока нужды обращать внимание на свое младшее детище - производство рукописей.

Обращала она внимание на него лишь в тех случаях, когда характер письменности препятствовал снятию копий с оригинала даже в ограниченном числе экземпляров. Так получилось в Китае. Иероглифическая письменность Китая насчитывает около 40 тысяч знаков. Каждый знак - отдельное слово. Диктовка новой рукописи множеству писцов, как в древней Элладе или Риме, была затруднена. Каждый писец должен был бы равняться образованностью с автором рукописи - таким запасом научных кадров средневековый Китай не обладал. Писец знал, к примеру, 3-5 тысяч знаков - вполне достаточное количество для переписки деловых бумаг. Такие знания сообщала ему школа, а более высокая образованность была уделом немногих. И автор литературного или философского сочинения, переписав его собственной рукой, лишался возможности снять с него необходимое количество копий - для этого, как бы мы сказали сейчас, не хватало аппарата.

Китайские ремесленники за изготовлением деревянных подвижных литер. XI в.

И тогда человеческий ум попытался найти выход из положения. Достаточно было скопировать текст однажды, чтобы с этой копии снять необходимое число адекватных экземпляров. Нужно было перенести лист рукописи на деревянную доску, вырезав на ней иероглифический текст, и уже с доски печатать копии. Здесь писцу или печатнику не нужно было помнить смысл всех 40 тысяч знаков, достаточно было обладать зорким и памятливым глазом, чтобы точно перенести иероглифы с рукописи на доску.

Древнейший в мире образец печатной продукции с буддийскими текстами (704-751)

Само печатание производилось так: на доску с выпуклыми иероглифами наводили краску, а затем сверху накладывали бумажный лист и терли мягкой щеткой. Способ этот открыли в Китае: по одним сведениям - в VI , а по другим - в X веке н.э.

Казалось бы, решительный шаг сделан. На самом деле шаг неполный и скорее вкось, а не впрямь. Попробуйте представить себе, если бы таким способом печаталась современная газета. Хорошо, коли бы она выходила раз в три месяца. Дело в том, что способ книгопечатания, изобретенный Гутенбергом, радикально отличается от китайского невероятным ускорением процесса копировки. С неподвижных досок Китая можно было до бесконечности печатать один и тот же труд Лао-цзы или Конфуция. Для того же, чтобы отпечатать сборник стихов Ли Бо или Бо Цзюйи, надо было вырезывать новые доски. А Гутенберг с одним и тем же запасом подвижных букв мог печатать Библию, латинскую грамматику и календарь. Меньшая затрата труда и неизмеримо большая продуктивность.

Техническая революция, произведенная Гутенбергом, как раз и заключалась, по идее, в переходе от неподвижности к подвижности, от узости к расширению способа информации. Все догутенберговское печатание можно разъединить на два рода тиснения: штемпелевание (диск из Феста) и оттиски с досок (средневековый Китай). Иоганн Гутенберг в своем изобретении, по сути, объединил оба эти рода. Постараемся объяснить, как это получилось.

Китайский способ печатания не был известен в Европе, но зато другое открытие китайцев перешагнуло моря и горы, сыграв значительную роль в гутенберговском изобретении. Мы говорим о бумаге. Дешевизна этого материала сказочна в сравнении с пергаментом и папирусом. Целое стадо быков, коров и телят нужно было истребить, чтобы на стол новгородского посадника Остромира легло первое известное нам русское евангелие. Папирус рос только в нильской долине, и доставлять его оттуда, особенно когда Египет перешел к мусульманам, было затруднительно. А на бумагу шло что угодно - и ношеный кафтан, и березовая ветка, и старая тряпка, и еловая кора.

В Китае на нее шел поначалу молодой бамбук, и с большой долей вероятия можно предположить, что русское слово "бумага" через арабское опосредствование и византийскую передачу перешло к нам именно оттуда. В Европе бумагу стали обозначать переиначенным названием папируса (papier - французы и немцы, paper - англичане) - сказалась античная традиция.

Образец хеттского письма (ок. XV в. до н.э.)

Китайская бумага из-за свойств материала и качества обработки была очень рыхлой. Рыхлость, впрочем, облегчала печатание с деревянных досок, вырезанные иероглифы глубоко вдавливались в лист и краска наносилась на его обратную поверхность. Таким образом, не приходилось прибегать к зеркальному способу вырезывания знаков. Ведь для того, чтобы буква Я, к примеру, правильно отпечаталась на листе, нужно вырезать ее зеркальное изображение - R, иначе весь текст будет выглядеть наизнанку.

Литошенко Л. 1960

Лишь много спустя, усовершенствовав свое открытие, китайцы стали прибегать к зеркальному способу, а до того самый недостаток бумаги - ее рыхлость - помогал им в печатании так, как мы только что показали.

Схема современного процесса изготовления бумаги

В Европу бумага попала уже избавленная от недостатков народами Средней Азии, арабами и византийцами. Путь ее был медленным, но неостановимым. Прошли столетия, прежде чем из Самарканда шуршанье бумажных страниц достигло Эчмиадзина и Багдада, потом Каира и Константинополя, а затем Европы. Появление ее в Европе совпало с началом раннего Ренессанса. Арабы выделывали бумагу из хлопчатника, но они же научились ее мастерить из тряпок. Этот способ оказался наиболее выгодным для европейцев, на чьей земле ни бамбук, ни хлопчатник не росли. Бумажные мельницы в XIII-ХIV веках распространились по Италии, Франции, Германии, Нидерландам. На Руси бумага появилась в конце XIV века. Качество бумаги, надо сказать, было отличное. Европа носила тогда льняные одежды, и лен придавал бумаге плотность, гибкость, блеск и белизну. Книги тех времен дошли до XX века в таком виде, как будто переписчик поставил на них последний росчерк несколько дней назад.

Изготовление бумаги, изобретенной китайцами в I в. до н.э. Рисунок 1637 г.

Изготовители бумаги ставили на ней опознавательные знаки. Мы их называем водяными, они становятся заметны, когда бумагу повернешь против света. В старину их называли филигранью. Каждая бумажная фабрика имела собственную филигрань. Зная годы существования фабрик, легко установить предельную дату, раньше которой не мог быть написан тот или иной документ. Многие фальсификации были вскрыты таким образом: предположим, письма Ивана Грозного написаны на бумаге, хранящей водяной знак времен Алексея Михайловича, - ясно, что это подделка. Существует подсобная научная дисциплина, занимающаяся изучением водяных знаков.

Изготовление бумаги в Европе. Гравюра Д. Аннама. 1568

Бумага, с ее дешевизной и доступностью, стала одним из важнейших условий, подготовивших книгопечатание. Честь его изобретения, как мы уже говорили, принадлежит гениальному Иоганну Гутенбергу, заслуги которого перед человечеством неизмеримы. Он родился в 1400 году в Майнце, скончался там же в 1468 году. Год рождения условен, год смерти точен: судьба многих знаменитых людей, начинавших свой путь в безвестности. По рождению он принадлежал к патрицианской семье, принимавшей, по-видимому, активное участие в городских распрях. Их исход был для родителей Гутенберга неудачен: семья покинула город. Молодость будущего изобретателя не оставила следов в памяти современников, но в 1434 году, как явствует из одного документа, он находится в Страсбурге и живет в монастыре Аргобасте на реке Иле. Он занимается изготовлением зеркал и вступает для этого в компанию с местными жителями. В компании он занимает первенствующую роль, по дошедшему до нас договору ему полагалась половина доходов. Но впрямь ли ремесленное товарищество изготовляло зеркала? Spiegel - по-немецки зеркало, имело в то время омоним, обозначавший лубочную книгу с картинками. Происхождение омонима таково: одна из самых распространенных книг догутенберговского времени называлась по- латыни "Speculum humanae salvationis", что в переводе значило: "Зеркало человеческого спасения". Мало-помалу все лубочные книги стали называться "Spiegel" - зеркалами. Судя по всему, именно этими "зеркалами" занималось гутенберговское товарищество. Скудные сведения о нем почерпнуты из упоминаний о судебном процессе, состоявшемся в 1438 году. Компаньоны перессорились между собой и стали делить имущество. Любопытно, что при разделе упоминался станок или пресс. Если речь шла о настоящих зеркалах, это мог быть станок для тиснения украшений на рамках зеркал. Если имелись в виду книги, то, возможно, говорилось о первой модели печатного станка. Кроме того, в вину Гутенбергу ставилось то, что он втайне от компаньонов занимался какими-то опытами.

Водяные бумажные знаки XV-XVI вв.

Вообще многое свидетельствует в пользу именно такой подготовки к великому изобретению. Дело в том, что лубочные издания, подобно "Зеркалу человеческого спасения", были близкой ступенью к книгопечатанию. Перед этой ступенью были другие ступеньки, пройденные средневековым обществом в догутенберговский период, - мы их бегло перечислим.

Страницы истории

Как ни диковинно, но едва ли не первым толчком к воплощению идеи послужили игральные карты. В Европу их занесли с Востока крестоносцы, и нарисованные короли, дамы и валеты вскоре завоевали такие обширные пространства, о которых подлинной феодальной знати не приходилось мечтать. А сколько оказалось у них подданных! В карты играли принцы и угольщики, княгини и судомойки, палачи и висельники, солдаты и монахи. В любую игру через плечо заглядывает мошенничество, и карты, исполненные от руки, рождали шулеров сотнями. Игроки с неизмеримо большим доверием относились к гравированным картам, которые находчивые венецианцы быстро предоставили в их распоряжение. Спрос вызывает предложение, и так как игральных колод требовалось не десяток и не сотня, то пагубная страсть стала повсюду - в Италии, Франции, Германии, Испании - плодить мастеров - гравировщиков.

Современный целлюлозно-бумажный комбинат

Церковь использовала их искусство в своих интересах. Ксилографический способ (печатание с деревянных досок), пригодный для развязывания дурных страстей, мог возбуждать и благочестивые чувства. Гравер вместо легкомысленной дамы бубен или треф стал вырезывать на доске святую Цецилию или Агнесу. Напечатанные на бумаге гравюры с изображениями святых благословлялись церковью и ввиду своей дешевизны раскупались не только знатными, но и простыми людьми.

Так, с двух концов, пороком и благочестием, создавался прецедент, без которого изобретение Гутенберга могло бы показаться опасным и подозрительным новшеством.

Тексты на гравюрах вписывались от руки. В нескольких словах описывался библейский сюжет: изгнание из рая, убийство Авеля Каином. Серии гравюр представляли уже связное иллюстрированное повествование. Гравюры сшивались по корешку и становились первыми, так сказать, "полупечатными" книгами.

Французский часослов XVII в. (три книги в одном переплете)

Необходимость удовлетворить спрос на самые употребительные гравюры заставила мастеров вырезать из дерева не только рисунки, но и подписи к ним. До нас дошел резанный на дереве календарь XV века. Затем этот способ применили к более обширным текстам. Латынь была языком средневековой образованности. Профессорам и студентам Болонского, Парижского, Гейдельбергского, Пражского и других университетов понадобились дешевые пособия, а сочинение ученого римлянина IV века Элия Доната "De octo partibus orationis" - o восьми частях речи - было самой ходкой книгой среди университантов. Именно его и выбрали граверы для ксилографического размножения. Текст грамматики резался на дереве, и с этих досок печатались "донаты", приносившие изрядный доход издателям. Европа, когда пришла нужда, самостоятельно повторила китайский способ ксилографии. Почему же эта нужда возникла лишь в XV веке, а не раньше?

Гутенберг И. 1578 г.

За двести - триста лет перед тем грамотность в Европе была достоянием немногих. Очаги ее-монастыри и редкие университеты (их можно пересчитать по пальцам). Оружие рыцаря - меч, а не перо; не всякий вельможа мог подписать свое имя даже под грамотой, утверждавшей его в наследстве. Стремительный рост городов в XIII-XIV веках, рост и упрочение бюргерства, торговля с Востоком на юге и ганзейские операции на севере потребовали огромного количества сметливых людей, хорошо владеющих грамотой и счетом. Бесчисленные тяжбы и споры, сопутствовавшие торговым отношениям, заставляли купцов вести дорогостоящие процессы. Судопроизводство велось на латинском языке. Отсюда потребность в "донатах" - купцам были нужны адвокаты.

Герб Гутенберга И.

Сперва польза, потом красота - как ни печально для поклонников прекрасного, но именно этот закон вел человечество по пути прогресса. Роясь в полуистлевших фолиантах, будущие адвокаты, врачи, епископы - люди практических профессий - натыкались на строки непревзойденной красоты. Они принадлежали языческим поэтам, философам, историкам. В строках выступал чарующий мир свободных и независимых людей, живших по забытым законам. В нем человек жил среди богов, а боги среди людей. И вот в Европе вспыхнула неугасимая тяга к красоте этого давнего мира. С абсолютной точностью было почувствовано главное в нем - человечность. Не отвлеченная идея, а сам человек становился центром мироздания. Церковь утверждала, что все земное существование только подготовка к загробному. Прочь эти поповские разговоры! Именно стремление к земным радостям вознесло эллинов и римлян на недосягаемую высоту! Лихорадочно разыскиваются и публикуются античные тексты. Воскрешаются из забвения Эсхил и Аристофан, Сафо и Катулл; истово штудируются древние философы, заново изучаются античные историки. Свежим ветром повеяло на искусство и литературу. "Весна" Боттичелли символизирует это время. Прекрасные женщины в прозрачных развевающихся одеждах среди весеннего цветения сущего мира возвещают торжество красоты и человечности. Поэзия дарит людям Петрарку с его сонетами Лауре, проза - "Декамерон" Боккаччо, где земная любовь насмешливо отталкивает небесную у порога флорентийской спальни. Тысячелетний уклад не сразу сдвигается с места; он проник в души людей, утверждающих становление нового образа жизни, и мучительное столкновение противоположных сил рождает стихи Франсуа Вийона.

Страница из Библии Гутенберга И. 1455

Великое движение, родившееся в тогдашней Италии и вскоре объявшее всю Европу, носит название гуманизма (от humanus, человечный). Гуманистами были Леонардо да Винчи и Микеланджело - знаменитые художники, Эразм Роттердамский и Ульрих фон Гуттен - прославленные борцы с человеческой косностью, Шекспир, Сервантес, Рабле - светочи литературы.

Иоганн Гутенберг со своим изобретением полностью включается в этот великий духовный процесс. Книгопечатание чрезвычайно убыстрило его, способствовав распространению вновь открываемых и вновь возникавших знаний. Мы оставили Гутенберга в разгар его процесса с компаньонами, высказав, по-видимому, верную догадку, что "Spiegel" были не обычными зеркалами, а лубочными книгами, носившими в то время такое же название. Если это так, то переход к замечательному изобретению становится легко объясним. Сама жизнь с ее настоятельными потребностями толкала могучий ум изобретателя в данном направлении.

Гуманизм выпустил на волю людскую любознательность. В XV веке, как никогда раньше, хотелось знать все и обо всем. Ни переписка от руки, ни ксилография не могли удовлетворить потребность в информации, которая росла не по дням, а по часам.

Письменность древней цивилизации долины Инда (ок. 5000 лет)

Главный смысл изобретения Гутенберга - подвижные буквы. Только благодаря им книгопечатание стало книгопечатанием. Штемпель диска из Феста - их архидавний прообраз. Но древний мастер не сделал следующего шага: штемпель каждого значка у него единственный и дубликатов не имеет (этот факт устанавливается самым поверхностным анализом надписи). Казалось бы, очень легко было сделать такой шаг: размножить штемпеля, поставить их в должный порядок и намазать краской. Но иной шаг делается за секунду, для другого нужны тысячелетия. Великое изобретение - колесо, а вот древние майя, изобретшие календарь, который по точности превосходит наш, колеса не придумали. В чем тут дело?

Древнеегипетские писцы

Гутенберг такой шаг сделал. Неизвестно, чем он занимался следующие десять лет после процесса, но в 1448 году мы обнаруживаем его снова в родном городе Майнце, где он уже работает с подвижными буквами. Мы написали "неизвестно", но ясно, что именно в эти десять лет он и совершил свое гениальное открытие. Денег у изобретателя мало, и он обращается к состоятельному Иоганну Фусту, с которым в августе 1450 года подписывает договор на оборудование типографии. Фуст дает ему по тем временам большую сумму денег - 800 гульденов. Каждый год Фустом вкладывается еще по 300 гульденов на приобретение бумаги, красок, металлов. Щедрость имеет оборотную сторону - вкладчик получает половину доходов и шесть процентов со вложенного капитала. Кроме того, в случае неуплаты долга вся типография переходит в собственность Фуста. Договор щедрый, но кабальный, и довольно скоро Гутенберг ощущает это в полной и окончательной мере - спустя пять лет его выбрасывают из дела. Но делу уже дан мощный толчок, и оно может развиваться без своего основателя. Подмастерьем Гутенберга был Шёффер - даровитый человек, быстро перенявший навыки учителя. Фуст открывает ему дорогу к успеху - Шёффер становится на место Гутенберга, и сделка упрочивается женитьбой на Христине, дочери предпринимателя.

Египетский папирус (ок. 2000 г. до н.э.)

Гутенбергу по процессу оставляют шрифт, который был его собственностью до вхождения в компанию с Фустом. Первопечатник находит нового компаньона и возобновляет издание книг. В Майнце теперь две типографии - Фуста с зятем и Гутенберга. Семь лет, с 1455 по 1462, они в острой конкуренции продолжают книгопечатание. Соревнование выливается в открытую борьбу при очередных междоусобиях в Майнце. Фортуна наконец поворачивается к Гутенбергу. Он поддерживает сторону, которая вскоре оказывается побеждающей. Фуст и Шёффер, распространившие печатные воззвания противоположной стороны, получают воздаяние за прошлые грехи. Их типографию разносят в пух и прах, а Гутенберг окружается почетом. Он зачисляется на официальную службу к новому архиепископу и начинает получать скромную, но осязательную пенсию натурой: ежегодно новое платье, двадцать мер зерна и два воза вина. Кроме того, устанавливается постоянное приглашение к столу архиепископа. Средневековая хроника добросовестно и почтительно перечисляет все эти щедроты, которые современный читатель оценить не сумеет. Сам Гутенберг, видимо, не склонен больше испытывать судьбу. Он передает типографию в аренду своим родственникам и арендными деньгами покрывает накопившиеся долги. Теперь, без долгов, без тяжб, без конкурентов, он может в покое закончить свои дни. Год его кончины - 1468-й.

Самый старый латинский текст

Общее значение книгопечатания нам ясно; обрисуем в сжатых чертах практическое значение изобретения Гутенберга. Оно сводится к следующему: Гутенберг стал изготовлять подвижные выпуклые буквы, вырезанные зеркально, набирать из них строки и с помощью пресса оттискивать их на бумаге.

Дюрер А. 'Эразм Роттердамский'. 1526

Путь изобретения проследить трудно. Видимо, первый шрифт Гутенберга был деревянным; кажется, еще в XVI веке видели его остатки. Дерево менее надежный материал, чем металл, и Гутенберг гениально определяет соотношение трудно- и легкоплавких металлов для своих целей. Из железа вырезается модель выпуклой буквы - это так называемый пуансон. Затем надавливанием железного пуансона на более мягкий металл - медь, получается обратное вдавленное изображение буквы - это матрица. Наконец, заливая матрицу легкоплавким металлом - свинцом или оловом, - можно получить любое количество литер, которые могут быть использованы бесчисленное количество раз. Далее нужно взять в руки линейку с бортами - верстатку - и набирать в нее литеры в нужном порядке. Строки укладываются под пресс с заготовленным листом бумаги. Нажатие рукоятки - и первый оттиск готов. Его можно повторить множество раз, и любое количество экземпляров издания в вашем распоряжении. Все эти первоэлементы книгопечатания остались без изменения до наших времен, точно так, как первобытное колесо входит в конструкцию космического корабля составной частью изобретений XX века.

Берестяная книга из древнего Новгорода

Значение изобретения возрастало с каждым десятилетием. Честь его пытались оспорить у Гутенберга почти во всех странах Западной Европы. Открытие подвижных букв Бельгия приписывала Костеру, Италия - Кастальди, а в самой Германии ученики изобретателя пытались назваться его учителями. Но ни одна из этих претензий не может быть признана убедительной. Иоганн Гутенберг - великий изобретатель книгопечатания, и эта слава пребудет с ним, пока существует человечество.

Работа на современной печатной машинке

Печатное дело быстро распространилось по Европе. Раньше других переняли новый способ немецкие города - Страсбург, Бамберг, Кёльн, Аугсбург, в них книгопечатание началось еще при жизни Гутенберга. К концу XV века в Германии было свыше 50 типографий, а печатников - более 200. В Италию "дети Гутенберга", как называли учеников и подмастерьев изобретателя, перенесли новое искусство еще при жизни учителя. Сперва оно привилось в Риме, но с 1469 года угнездилось в Венеции, где к началу XVI века насчитывалось множество типографий. Среди них громкую славу приобрела типография Альдов. Ее основал Альд Пий Мануций, стремившийся придать книге изящество и безукоризненность. Он стал выпускать книги малого формата, удобные для чтения, впервые применяя шрифты четкого и красивого рисунка. Наклонный шрифт - курсив - нововведение Альда. Ему принадлежит честь учреждения издательства, в смысле, близком к современному. Огромные фолианты первых десятилетий книгопечатания он заменяет отлично изданными томиками, доступными по цене широкому читателю. Вместе с тем он заботится о качестве изданий. При издательстве он организует, как бы мы сказали сейчас, редакционный совет, составленный из 30 писателей и ученых. Они проверяют тексты печатаемых книг, следят за точностью изложения, рекомендуют произведения. Ничто не ускользает от их внимания - прекрасная бумага, ясные шрифты, замечательные гравюры, долговечные переплеты и, что главное, выбор произведений. Альд Мануций умер в 1515 году, успев выпустить 153 книги, которые считаются шедеврами книгопечатания и чья стоимость у библиофилов равна цене прославленных картин. Издательство Альдов, переданное наследникам, просуществовало до 1597 года, выпустив в свет еще 952 книги. Конец его совпал с концом Возрождения.

Альд Мануций Старший (ок 1450-1515). Италия

Издательская марка Альдов

Во Францию старый Фуст, выживший Гутенберга из дела, дважды привозил свою продукцию и сбывал ее в большом количестве. Сопротивление переписчиков замедлило введение книгопечатания, но наплыв печатных книг из Германии заставил французов поторопиться. Сперва они пригласили немецких мастеров, а затем взяли дело в собственные руки. Первая напечатанная книга была выпущена в Париже в 1470 году, в Лионе - в 1473, к концу XV века во Франции оказалось 50 типографий.

Джамбаттиста Бодони. (1740-1813). Италия

Книжная заставка времен Екатерины II

Тогда же книгопечатание распространилось в Нидерландах и Англии, несколько позже, в 80-х годах, - в Скандинавии. О печатном деле в славянских странах мы будем говорить отдельно.

Московский печатный двор XVII в.

Печатня XIX в.

Какие книги печатал сам Гутенберг? Первые его издания - упоминавшаяся нами латинская грамматика Доната, календарь и печальной славы индульгенции. Нетрудно понять, что книгопечатание здесь вплотную шло за нуждами средневекового общества. Календарь необходим каждому, отпущение грехов тоже, а о значимости латыни было уже сказано.

Печатня. С гравюры 1507 г.

Матиас Эльзевир. (1564-1640). Нидерланды

Издательская марка Эльзевиров

Шедевром гутенберговского искусства явилась так называемая "Библия в 42 строки" (по числу строк в листе). В ней 1286 страниц, она состоит из двух томов in folio (то есть в полный лист). Создание этой Библии, видимо, и привело к разрыву с Фустом. Купец вложил крупные деньги, он ждет быстрой окупаемости, но вместо дохода изобретатель дарит его отсрочками: "Этот шрифт нехорош, попробуем другой. Заставка не получилась, надо нарисовать другую". Извечная драма! Но Библия все-таки была выпущена по замыслу Гутенберга. После разрыва с Фустом напечатана Гутенбергом еще одна Библия, наименованная 36-строчной и составляющая три тома. Обе Библии и последнее гутенберговское издание "Католикос", экземпляр которого находится в нашей Ленинской библиотеке, составляют бесценное наследие великого немца. Во всем мире их осталось несколько десятков экземпляров.

Современный печатный цех

Всего же инкунабул (incunabula - колыбель, начало, основа), как называются печатные книги, изданные до 1500 года включительно, - всего этих книг уцелело до нашего времени около 40 тысяч. А напечатано, по подсчетам специалистов, было примерно 10 миллионов. Для того времени цифра огромная и дающая живое представление о той революции, которую произвело печатное дело в распространении знаний. А распространение знаний составляло одну из главных задач гуманистического движения.

Новиков Н.Н. (1744-1818)

Сытин. И.Д.(1851-1934)

Гуманизм с его безграничной верой в могущество отдельной личности во имя ее требовал равенства между принцем и художником, рыцарем и ученым, кардиналом и мастеровым. Еще в "Декамероне" ум, красота, благородство неизменно одерживают верх над глупостью, безобразием, подлостью, в какие бы одежды те ни рядились. Среди гуманистов было немало аристократов, но сам гуманизм был рожден городской стихией, в которой кипели страсти купцов и ремесленников, художников и ученых. Посылка гуманизма, казалось бы, аристократична - примат личности! - но следствие становилось абсолютно демократическим. Важно помнить, из-за какой личности воевали гуманисты, и тогда все встанет на свои места. А они воевали отнюдь не за самоутверждение людей, достигших всего, а скорее за становление людей, достигающих всего. Такими были рождающийся класс буржуазии и тонкая, но кипучая прослойка появившейся интеллигенции. Интеллигенция - детище гуманизма. Естественно, интеллигентные люди существовали в средневековье, им мы обязаны многими сокровищами духа. Но в ту пору они были разъединены, и церковь, владычица душ, либо перетягивала их к себе, либо сживала со света. Гуманизм создал науку и искусство самостоятельными и отъединенными от церкви величинами. Неизмеримо выросла роль ученых, писателей, художников. Посланий Эразма Роттердамского ожидают, трепеща, князья и епископы; Рубенс, будучи с тайным поручением в Испании, рисует портрет злокозненной камеристки, помогая искусством дипломатии; Тихо Браге, под покровом астрологии занимаясь астрономией, заставляет считаться с собой императорский двор. Но дело не в этих отдельных прорывах, дело в общем становлении когорты умных, знающих и талантливых людей, чьи имена знаменуют для нас Возрождение.

Потсдам. Библиотека замка Сан- Суси. XVIII в.

Семя книгопечатания упало на подготовленную почву. Для гуманистов оно было поистине небесным даром, хоть и вышло из прокопченной мастерской майнцкого ремесленника. Когда еще ценная рукопись, переписанная в нескольких экземплярах, дойдет из Венеции до Мадрида, Лондона, Парижа! А тут Альд Мануций рассылает сотнями изящные томики с немеркнущими строками Аристофана, Овидия, Плиния во все концы света. Обращение гуманистов к древним было понятно: античная эстетика, философия, политика давали им готовые образцы общественного и личного поведения в борьбе с демонами средневековья. Афинская республика за далью времен становилась недосягаемым (а впрочем, и достижимым!) примером для флорентийского или перуджинского народовластия. Идеализированный Цезарь, для которого равны сенатор и плебей, как граждане разумного государства, выдвигался умным и несчастливым Макиавелли в образец герцогу Борджиа, у которого с великим римлянином было общим только имя. Пропорции Фидия и Праксителя постигались и превосходились в искусстве Леонардо да Винчи и Микеланджело. Эпосу у Гомера, драме у Еврипида, лирике у Катулла учились юные поэты Италии, Франции, Англии.

Гравюра XVIII в.

Но гуманизм не ограничивался розыском и публикацией классиков древности. Он решительно утверждал становление национальных культур, всемерно содействуя развитию в них прогрессивных тенденций. Характерно, что еще в 1471 году, спустя лишь три года после смерти Гутенберга, в Венеции выходит на итальянском языке "Декамерон". Гуманисты быстро оценили силу нового оружия!

Кристоф Плантен (1514- 1589). Нидерланды

Возникшие издательские фирмы во всех европейских государствах берут на себя эту благодарную миссию. Внедрение национального самосознания в народные массы происходит часто полуинстинктивно, но именно потому оказывается наиболее действенным. Огромное значение для популяризации книгопечатания имело привлечение к нему крупнейших мастеров искусств. В Германии, например, Альбрехт Дюрер составил целую художественную эпоху своими гениальными гравюрами на дереве и меди. Великий мастер внес много нового в технику гравирования.

Издательская марка Плантена К.

Во Франции роль, равнозначную фирме Альдов, сыграло издательство Этьена. Он тоже организует вокруг издательства своеобразный редакционный совет, тоже тщательно заботится о точности, изяществе, совершенстве изданий, выпускает книги античных и французских авторов. В Бельгии аналогичным делом занимается Плантен. Кстати говоря, музей его имени благодарные бельгийцы открыли в Антверпене. Преемниками Плантена были знаменитые Эльзевиры, но их деятельность относится уже к более позднему времени.

Заметам, что книгопечатание стало как бы материальной основой гуманизма, но, разумеется, пережило это движение и стало служить новым целям общества в новые эпохи существования человечества. Возражения, построенные на том, что, возможно, в одной и той же типографии набирался архиреакционный "Молот ведьм" и одновременно революционные "Письма темных людей", не имеют силы. Важно, что гуманистическое движение сделало своим главным оружием книгопечатание и добилось этим оружием сокрушительных побед над силами средневековья. Гуманизм осуществлял генеральную тенденцию того времени, книгопечатание стало его умелым и деятельным помощником во всех свершениях ясного и честного разума. И книгопечатание сохранило с тех пор человечность как второй смысл своего наименования. Отклонения от нее возмущают наше нравственное чувство. "Молот ведьм" - пособие для инквизиторов - остался для нас тем злым нулем, за которым следуют отрицательные знаки человеческого падения. Одним из них стала на нашей памяти гитлеровская "Майн кампф", выброшенная на мусорную свалку истории. Печатное слово противится злобе, жестокости, зависти, порнографии - всем низменным людским страстям. "Это непечатная литература"-худшее обвинение, которое может выслушать незадачливый автор. Временное торжество низменных чувств, когда они прорываются в печать, всегда означает временное поражение печатного слова. Но этих поражений неизмеримо меньше, чем побед.

Книгопечатание - двигатель человеческого прогресса. Именно таким оно пришло на службу коммунистической идеологии в нашей стране.

Печатное дело на Руси

(...) Существует немало предположений, откуда и где почерпнул "Николы чудотворца Гостунского диакон Иван Федоров" свои знания печатного дела. А именно ему вместе с Петром Мстиславцем было поручено устроение книгопечатни в Москве.

Предполагалась немецкая, итальянская, южнославянская преемственность, но тому, что было совсем под рукой, уделялось, как ни странно, значительно меньше внимания. Между тем здравый смысл должен был подсказать, что естественнее всего было бы искать истоки книгопечатания в русских землях, лежавших совсем рядом, по ту сторону нестойкой литовской границы. Кстати говоря, как раз туда направили после свой путь Иван Федоров и Петр Мстиславец при своем трагическом бегстве из Москвы. (...) Белорусы и украинцы уже сложились как отдельные нации, но определения "Белоруссия" и "Украина" еще только начали входить в жизнь, и восходившее ко временам древнерусского государства название "русские земли" продолжало бытовать.

Памятник Федорову И. в Москве

Естественно, повторяю, предположить, что развитие в этих землях печатного дела и стало ближайшим образцом для московского книгопечатания. Петр Тимофеевич Мстиславец мог стать соединительным звеном между преемниками Франциска Скорины и Иваном Федоровым. (...)

Типографский знак Федорова И.

Государственная заинтересованность в печатном деле была выражена Иваном Грозным после взятия Казани в 1553 году, а первенец Ивана Федорова - знаменитый "Апостол" - начал печататься 19 апреля 1563 года (эту точную дату дает сам первопечатник). Чем было заполнено это десятилетие? Известно несколько книг, вышедших в это время, но называемых "безвыходными", то есть без обозначения типографии, печатников, года выпуска. В Москве работала анонимная книгопечатня, выпускавшая издания, как мы бы сейчас сказали, опытного образца. Издания в худшую сторону отличались от будущих книг первопечатника. В безвыходных книгах верстка неряшлива и груба, длина строк неодинакова, заглавия иногда набраны строчным шрифтом. Государство не торопилось брать под свою руку эти опытные мастерские. Принимали ли в них участие Иван Федоров и Петр Мстиславец - неизвестно. Возможно, не принимали, и анонимные эти издания были результатом труда менее искусных конкурентов.

Страница из 'Апостола' Федорова И. 1564

На фоне этих изданий появление "Апостола" 1564 года (он печатался около года) было поистине равносильно возникновению Афродиты из пены морской. Ученых не перестают мучить догадки, где, как и откуда научились Иван Федоров и Петр Мстиславец своему непревзойденному искусству. Видимо, корень отгадки в незаметном слове "свое". Между "Апостолом" Ивана Федорова и безвыходными изданиями пролегла граница, отделяющая искусство от ремесла, гений от посредственности.

Иван Федоров подошел к изданию первой печатной книги на Руси с сознанием глубокой ответственности за порученное ему дело. Дьякон кремлевской церкви Николы Гостунского, он находился в непосредственной близости к высокообразованным людям, окружавшим царя в первую пору его правления. Самым ярким и значительным из них был Максим Грек. Следы его стиля и отдельные формулировки обнаруживаются учеными в послесловиях книг первопечатника.

Максим Грек родился на Балканах, молодость провел в Италии, где сблизился с видными деятелями Возрождения, в том числе с Альдом Мануцием, о котором мы упоминали в прошлой главе. Он слушал проповеди Савонаролы, жил при дворе Лоренцо Медичи, учился у главы греческих книжников Иоанна Ласкариса. В Москву он попал из Афонского монастыря, пославшего его к великому князю Василию Ивановичу как переводчика священных книг. Он был встречен с большим почетом и, человек огромных познаний, сослужил большую службу русской образованности. Позже, втянутый в крупную политико-религиозную игру, он оказался в решительном проигрыше. Его обвинили в различных ересях и подвергли длительной опале. Только к концу его жизни она стала ослабевать, и сын Василия Ивановича стал изредка советоваться со старцем. Предание приписывает именно Максиму Греку совет Ивану Грозному о введении книгопечатания. От давнего друга Альда Мануция такой совет можно было ожидать.

В годы перед началом книгопечатания Максим Грек жил в Троицкой лавре, и дни его подходили к концу. Ореол его, однако, бросал свет и на церковь Николы Гостунского в Кремле, где молодой дьякон уже готовился к своему великому подвигу. Мы остановились на Максиме Греке, чтобы дать представление о тех источниках знания, которые находились рядом с Иваном Федоровым. Для нас нет сомнения, что он вместе с Петром Мстиславцем прильнул к его животворной влаге, и пленительная сладость Возрождения была почувствована ими через многие годы и версты.

С книгопечатными шедеврами Возрождения смело соперничает "Апостол" Ивана Федорова. Это безукоризненное издание, даже в его единственной опечатке исследователи усматривают тайный и глубокий смысл. Книга была напечатана первоклассным шрифтом, образцом которого был тогдашний московский полуустав, предназначавшийся для таких праздничных рукописей, как лицевые летописи. Строгость и аккуратность строк оживляется многочисленными заставками, выдержанными в национальном русском стиле. "Но самое замечательное, - пишет один старый русский книжник, - это - украшения "Апостола" 1564 года; их описывать невозможно, а следует просто насладиться непосредственным зрелищем". К украшениям относятся инициалы,заставки, гравюры.

Читая некоторые книги, я как на оселке правлю свой язык. На иных книгах я правлю свою гражданскую совесть. (Владимир Солоухин)

Иван Федоров был вдохновенным художником печатного дела. Замечательный вкус, необходимый для соединения разнородных типографских элементов в одно художественное целое, позволил ему довести свою первую книгу до высшей степени совершенства. И естественно, в основе его смелых поисков, завершившихся полным успехом, лежала подвижническая и прямо-таки святая преданность своему делу.

Из книги "Необычное литературоведение", 1970, 1973